Колониальная служба
Шрифт:
Херндон снова вздрогнул. Его глаза перестали быть пустыми и безжизненными.
— Я отдам приказы для отключения дорожек. И немедленно сообщу то, что ты предложил к нам. Им это понравится.
Он с уважением посмотрел на Бордмана.
— Я думаю, ты знаешь, что я думаю сейчас, — сказал он.
Бордман покраснел. Он чувствовал, что Херндон невероятно восхищен. Херндон не понимал, что устройство не спасет всех. Это просто уменьшит размеры катастрофы. Но не сможет предотвратить ее.
— Это может быть сделано, — сказал он. — Но предстоит сделать еще кое-что.
—
Он встал.
— Я не объяснял ничего о коде! — заявил Бордман. — Она самостоятельно раскодировала его, когда услышала мою идею.
— Пусть будет так, — сказал Херндон. — Я пошлю ее немедленно.
Он поспешно вышел из кабинета. «Так», — подумал Бордман раздраженно,
— «и возникает репутация! Во всяком случае, я свою уже заработал». Его собственная реакция была совершенно противоположной. Если люди на Лани-2 используют вертолеты для создания проволочных ловушек в атмосфере, они смогут обогреть массу подземного камня и земли. Они могут устроить настоящие резервуары дающего жизнь тепла под своими городами. Они могут придумать как тепло из-под земли будет использоваться лишь на нужды. «Но…»
Через двести дней — условия как на колонизируемой планете. Затем две тысячи дней минимального тепла. Затем очень медленное возвращение в нормальное состояние; к нормальной температуре, задолго после того, как солнце снова станет таким же ярким как обычно. Они не смогут заготовить достаточно тепла на такой долгий срок. Это невозможно. А по иронии судьбы, охлаждая лед и создавая ледники планета может сама по себе сохранять холод.
Кроме того наступят чудовищные штормы и бураны, когда условия на Лани-2 станут похуже. Проволочные ловушки можно будет использовать все реже и реже и каждый раз они будут собирать все меньше энергии чем раньше. Их эффективность будет падать быстрее, чем потребность в этой эффективности расти.
Бордман ощутил еще более глубокую депрессию, когда рассмотрел все факты. Его предложение было бессмысленно. Оно действительно сработает и на очень малую долю процента и на короткое время будет подходящим на внутренней планете. Но если смотреть в перспективе, то эффект будет равен нулю.
Он был поражен тем, что Херндон воспринимает его предложения с таким восторгом. Херндон сообщит Рики, что он настоящее чудо. Она может быть, хотя бы в душе — согласится с этим. Но он не был чудом. Трюк с поддержкой ловушки в воздухе был не нов. Он использовался на Сариле для подпитки энергией гигантской помпы, освобождающей от польдера, который сформировался внутри кольца различно ориентированных островов.
«Все, что я знаю», — с горечью подумал Бордман, — «это то, что кто-то показал мне или я прочел об этом в книгах. И никто не написал и тем более не показал, что делать в подобных случаях!»
Он подошел к столу Херндона. Херндон составил новый график наблюдения за солнечной постоянной, проверяя результаты присланные с родной планеты. Это было типичная кривая отмечающая совпадающие
Бордман нахмурившись взялся за карандаш. Его пальцы быстро выводили формулы и заполняли графы. Результат был именно таким как он и предполагал в худших опасениях. Изменение яркости солнца Луни было не настолько велико, чтобы это могло быть замечено на Кенте-4 — ближайшем обитаемом мире, когда свет доберется дотуда через четыре года. Лани никогда не будет отмечена, как изменчивая звезда, потому что изменения яркости и тепла будут продолжаться минуту. Формула для расчета планетной температуры дело не простое. Среди факторов квадраты и кубы вариативности. Кроме того, к сожалению тепло излучаемое солнечной фотосферой варьируется не квадратно и кубически, а как четвертая сила рассчитываемая по абсолютной температуре.
Расчеты Бордмана не были просто теорией. Она родилась от наблюдений за Солнцем, которая сохраняла, единственная в галактике солнечную постоянную в течении трехсот лет. Остальные его размышления базировались на наблюдениях за Землей. Большинство сведений собранных о Земле подтверждало, что она тоже отличается стабильностью. И не могло быть сомнений об их похожести, потому что Солнце и Лани были звездами одного типа и практически одинаковых размеров.
Используя формулы для нынешней ситуации, Бордман постепенно пришел к выводу что в этом ледяном мире температура будет падать постепенно, до тех пор пока СО2 не вымерзнет из атмосферы. И когда это случится температура упадет настолько что не будет особой разницы между температурой на планете и температурой открытого космоса. Ведь именно двуокись углерода отвечает за парниковый эффект, и помогает регулировать температуру, как в парниках, где солнечный свет теплее, чем снаружи.
Но скоро парниковый эффект исчезнет в мире-колонии. А когда он исчезнет на внутренней планете…
Бордман обнаружил, что раздумывает: «Что произойдет, если Рики откажется лететь, когда прибудет корабль Надзора, придется подать в отставку. Я так и сделаю если придется остаться. И я никуда не отправлюсь, разве что она отправится со мной».
— Если вы хотите пойти, то не возражаю, — сказал Бордман не слишком грациозно.
Он подождал пока Рики оденет свой массивный комбинезон, который необходимо было одевать даже днем чтобы выйти наружу и который вряд ли был уже необходим по ночам. На ней были ботинки с подогревом толщина подошв которых достигала дюйма скрепленные с цельными штанами комбинезона. А поверх одета плотная заполненная воздухом туника с пухом закрывавшая руки.
— Никто не сможет выйти наружу ночью, — сказала она когда они вместе вышли в шлюз.
— Мне придется, — сказал он. — Я хочу кое-что найти.
Наружная дверь открылась и он вышел наружу. Он подал ей руку, потому что ступеньки и дорожка уже больше не обогревались. Сейчас она была покрыта толстым слоем измороси, больше похожей не на снег а на белый микроскопически размолотый порошок — очень маленькие ледяные кристаллы выпавшие из воздуха в невероятно холодную ночь.