Колонист

Трусов Андрей Сергеевич

Она гордо задрала подбородок и зашагала в сторону поселка. В комиссии начались тихие переговоры. Ева Анатольевна пихнула локтем в бок Владимира Владимировича:

– Что за еще две программы, я думала у них только этот, как его, 'каменный век'?

– Да не знаю я! Я уже вообще ничего не знаю!

Тут к ним обратился один из членов комиссии:

– Простите, вы бы не могли как-то прокомментировать происходящее?

Ева Анатольевна кивнула своему напарнику и скосила глаза в сторону начальства. Владимир

Владимирович прокашлялся и начал:

– Как вы помните, основное назначение нашего лагеря, воспитание инициативных и творческих людей, которые могут найти выход из любой, самой непредвиденной ситуации и творчески подойти...

Леля гордо шагала в сторону поселка, а ветер сдувал текущие из ее глаз злые слезы.

/ночью/

Раздалось шипение из тамбура, я дождался когда на панели у входа в палатку загорится зеленый индикатор и открыл внутренний вход. В палатку пробралась зареванная сестра. Я удивился:

– Ты что здесь делаешь? Нас же завалят. Тебе сюда только через неделю можно.

Сестра бросилась мне на грудь:

– Хроник, я все испортила-а-а!

– Погоди, не спеши, расскажи толком, что случилось?

– Я их комиссию потеряла, и они чуть под бомбардировку не угодили! А я так перепугалась, что наорала на них.
– Тело сестры сотрясали всхлипы.
– А там была какая-то шишка из администрации. Они нас теперь точно завалят!

– Как наорала? Ты не части, ты успокойся и подробно скажи, кому и чего сказала.

Рыдание потихоньку затихло. Сестра оторвалась от меня, смахнула рукой слезы и начала:

– Я думала, что они сначала в административный корпус пойдут. Ну и околачивалась там поблизости. А их все не было и не было. А время то идет! Мы же планировали пригласить их к себе в кампус, домой. У нас на втором этаже открытая мансарда, с видом на поле. Там бы и посмотреть можно было на бомбардировку, не опасаясь ударной волны и презентацию показать.

– Да помню я, помню. Вместе же презентацию и готовили.

– Вот.
– Леля вытерла рукавом остатки слез.
– Я заволновалась, стала спрашивать, не видел ли их кто-нибудь. Ну и мне сказали, что они сразу в поле пошли. Блин. Я как сумасшедшая за ними побежала - кто же знал, что они такие идиоты окажутся? Из кампуса-то там народ не ходит - делать там нечего. Да и расстояние мы выбрали, чтобы не очень далеко от поселка было, но и чтобы никого не задеть.

– Обошлось хоть?

– Обошлось. Они не успели далеко уйти. Только немного ударной волной приложило, на земле повалялись, а так - все нормально. А я, со зла, накричала на них, мол чего они сюда поперлись. А потом перенервничала, что они нас теперь точно завалят, нахамила им, скинула презентацию и ушла. Ой!
– Леля сделала большие глаза и закрыла рукой рот.

– Что такое?

–

Я только сейчас сообразила. Я же когда им презентацию на планшетник скидывала, флешкой не пользовалась. На низком уровне подключилась. Там же у него наверно еще и пароли стояли...

– Мда... Приехали...

Глава 8.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я решил слазить в подземную часть нашего нового дома. Шел уже пятый день строительства и робот успел смонтировать основную инфраструктуру: выровнял стены, установил несущие балки и проложил кабели и трубы в трехэтажном колодце, выделенном под жилье. Точно таким же образом была подготовлена шахта под резервуар воды и купол для гидропоники. Правда, тут сил было вложено гораздо больше: комбайн для производства строительных материалов, работал на них, изготовляя трубы, облицовочный материал и прочие детали в течение четырех суток без перерыва.

Собственно, именно на этот комбайн и ушла большая часть баллов. Установка, состоящая из реактора, печи, пресса и формовочного станка работала на подножном материале. В ход шло все: глина, камень и шлак, оставшийся после бомбардировки. Оставшиеся баллы ушли на оборудование, которое нельзя было изготовить на месте и на различные химические и композиционные присадки для комбайна.

Дом под землей выглядел... феерично. Чем-то это напоминало знакомую картину из разрушенных секторов в тех местах, которые пострадали от огня наиболее сильно: полумрак, свисающие тут и там провода, уходящие куда-то в темень трубы, голые балки и пара светильников, порождающие в этом хаосе запутанные тени.

– Дааа... Комиссии такое показывать нельзя.

Я достал из набедренного кармана планшет и сверился по нему с текущим статусом сетевого графика работ.

– Реально, тут дел еще недели на две-три. Ну, это-то было понятно еще с самого начала.
– Пробормотал я себе под нос.
– Но жить можно будет уже к концу первой недели. Так, ага! Общая герметизация у нас будет закончена к завтрашнему дню. После этого можно будет установить на воздухозаборник электрический фильтр, а внутри - средний блок по диоксидации углерода в жилых помещениях улья. После этого, подключиться к реактору комбайна и подождать 16 часов, пока воздух внутри комплекса не будет полностью заменен.

Я улыбнулся. Смешно конечно: на Земле предпринимать действия, чтобы земную же атмосферу обработать и закачать внутрь дома. Но раз такая постановка задачи, то будем делать все по-честному.

Я снова оглядел жилой дом изнутри. Показывать это комиссии явно не стоит - не оценят. А после истории с сестрой, надо очень постараться, чтобы они приняли наше строение благосклонно. Да еще этот ее прокол с планшетом... Ммать! Настроение снова упало.

– Ладно, не раскисать! Работать надо!