«Колонист»
Шрифт:
Ещё одежда как наждачная бумага от пропитавшей её и высохшей морской воды. Соль-то осталась, вот она и дерёт, однако ничего, снял куртку, свернув и убрав на ранец, и бежал, ружьё только хлопало по спине, пока двигался.
Тут змея попалась, и я от неожиданности высоко подпрыгнул, перепрыгивая через неё. Отбежал метров на пять, остановился, задумавшись, и, доставая тесак из ножен, вернулся. Дальше, срубив ей голову и разделав, отошёл в сторону, где поискал ветки для костра, есть хотелось так же, как пить недавно, а сухари я пока берёг. Свежее мясо – это свежее мясо. Так что, нарубив добычу, раздробил пару сухарей, нафаршировав куски змеи, и стал жарить на костре, который уже пылал. А лодки я догоню, если потребуется, и ночью бежать буду. Сейчас только голод утолю, всё не съем, запас сделаю и дальше побегу. Кстати, солил мясо солью из подсумка того убитого часового. Вкусно получилось, очень даже.
Пока я готовкой занимался и принимал пищу, лодки совсем скрылись с глаз. Ветки
Осмотрев лагерь, признаков тревоги не обнаружил, кроме того, что часовые теперь по двое стояли. Ага, значит, пропажу того морпеха всё же обнаружили, и видимо только когда уже отплыли, потому как шуму и криков на берегу в поисках пропажи я не заметил, и вот так приняли меры. Подходить близко к лагерю я не стал, отошёл вверх по речке метров на пятьсот и, выкопав в песчаной почве яму в метре от кромки воды и стал дожидаться, когда там наберётся вода, чистая, которую можно пить. Сам напился, когда муть осела, и флягу наполнил. Так пополнив припасы, я сблизился с лагерем и осмотрел шлюпки. Хм, их двое часовых охраняло. Однако пока те меня не интересовали, больше нужный мне лейтенант. Вот с ним проблема.
Несмотря на усталость, я терпеливо ждал и дождался, когда тому приспичило, ещё бы, столько воды выпить, и тот отошёл к кустикам. Свои вещи, ремень и оружие, ранец и треуголку в том числе, я спрятал подальше, чтобы налегке убегать, или если трофей, веса меньше было, поэтому при мне лишь перочинный матросский нож был, уже опробовавший красную кровушку. Вот кулаком, с зажатой в нём рукояткой ножа для утяжеления, и ударил лейтенанта по затылку. Тот, отливая, видимо почувствовал движение со спины, начал поворачиваться, да не успел, получил по кумполу и стал заваливаться на бок. Едва успел попридержать его, чтобы рапирой не загремел, ремень-то с ней и пистолем тот в руках держал.
Быстро обыскав тело, я только ремень с рапирой обнаружил и пистоль. Заряженный, но запасного боезапаса не было. За полой камзола в кармашке не пустой кошель нашёлся, там же небольшой компас в медном корпусе. Хорошие находки. Ремень я застегнул на себе, сунув за него пистоль, кошель и компас тоже по карманам разошлись. Точнее с карманами в моей одежду не густо, всего два в брюках. У ремня было подобие портупеи, только одна через левое плечо, и я использовал её чтобы связать тому руки. А для кляпа оторвал рукав рубахи. Его рубахи. После этого закинув его на закорки, вроде невысокий офицер, с меня ростом, худощав, а тяжёлый, еле утащил. Метров двести его протащил, больше сил не было, ноги у него волком тянулись, если бы не песок, шуму бы было, всех часовых переполошил. А так отнёс его к кромке воды, сбегал за своими вещами, положив их рядом, и бегом к стоянке лодок. Там как раз часовых меняли, пришлось подождать, тревожно поглядывая за спину, как там лейтенант, после чего занялся часовыми. Снял обоих, ножом, хорошо ночь темна, небо тучи затянули. Ещё днём облака набежали, я дождя ждал, но его всё не было.
С этих морпехов я тоже снял всё, что на них было, форму в том числе, ранцы также при них были, видимо опасались, что залезут, и не оставили в общем лагере, где остальные спали. Всё сложил в шлюпку, самую малую, на двадцать пять человек, с «Магдалены», и с трудом, но смог столкнуть её в воду. Не зря палку принёс, как рычаг пошла. Вёсла на месте, я рассмотрел в шлюпке ещё что-то накрытое брезентом, проверил, мало ли кто там спит. Нет, пара бочонков, да и всё. А брезент – это лодочный чехол. К слову, я на второй шлюпке плыл, эта первой была. Сам я, сняв обувь, но оставив штаны, стал толкать шлюпку по мелководью к пленному. Успел вовремя, тот уже возился, пытаясь встать на колени, так что, пригрозив ему ружьём, там штык надет был, заставил залезть в лодку. Тот это сделал, неловко перевалившись через борт. Следом я покидал остальные трофеи, всё на носу сложил, пленный на корму сел, я его к лавке привязал, чтобы за борт не сиганул, и, сев на вёсла, стал активно грести, сначала прочь от берега, а потом
Устал, вымотался, день и ночь не простыми были, ещё эту тушу таскал, чуть не надорвался, так что не удивительно, что у меня упадок сил был. Попив из фляжки, бочонки, к сожалению, пусты были, я вытащил кляп изо рта офицера, очень жаждал пообщаться, и задал первый вопрос:
– Десять лет назад вы, будучи мичманом, на фрегате подошли к острову в филиппинских водах, где стояла шхуна французской постройки. Шхуна и фрегат были взорваны. Как выжили вы и кто ещё выжил?
Тот задёргался, начал материться, мол, тот случай всю карьеру ему загубил, пришлось брать в руки нож и вести допрос жёстко, то есть пытать, и чем дальше, тем больше язык офицера развязывался, пока я его не сломал, лейтенанта, а не язык, тем сильнее мне его запытать хотелось. Вот что я смог узнать. Пока меня без сознания перевозили на борт фрегата, бывший мичман, взяв два десятка морпехов, на шлюпке отплыл к пляжу острова, о моих жёнах он знал и отправился их искать. А шлюпку я не видел, корпус яхты скрывал. Так тот с солдатами и выжил, застав взрывы на берегу. Побродили сутки, раненых собрали и начали жён искать, они ведь где-то тут. Всё же как-то нашли, началась перестрелка у входа, и вдруг раздался взрыв и вход в пещеры завалило, видимо случайный выстрел попал в бочонок с порохом. Задерживаться мичман не стал, наловили рыбы, набрали припасов с водой и, прихватив шестерых раненых и контуженых, тех, кто выжил со взорванных судов, их раскидало, даже частично конечности ампутировало, отплыл от острова. Через двое суток их подобрала филиппинская джонка, и те, перебив команду, с некоторыми приключениями добрались до своих. Нужен был виновный, вот на этого мичмана всё и свалили, тот стал вечным лейтенантом.
После этого размозжив ему голову, я сбросил труп за борт, глухо матеря англичан. После допроса лейтенанта настроение у меня скакнуло вверх, были причины. Подхватив рубаху одного из морпехов, я смочил её в морской водице и стал оттирать кровь, что натекла на дно шлюпки, брызги оттёр. Допрос жёсткий был. А закончив, выкинул тряпку за борт. После этого, сев за вёсла, стал грести вдоль побережья, уходя от англо-французского лагеря как можно дальше. Теперь меня они не интересовали. Всё, что нужно, при мне, остальное добуду в пути. Направлялся я в сторону Мозамбикского пролива, надеясь найти подходящее судно или хотя бы дооборудовать угнанную лодку. На вёслах путешествовать это не то, я не Конюхов, тут парус нужен. Вот так работая с вёслами, изредка давая себе отдых, мысленно матеря немощное тело, я и обдумывал то, что узнал от лейтенанта. То, что жёны погибли, в эту чепуху я не верил. Поставить бочонок на линии огня, с тем, как я их инструктировал и как это опасно, нет, такое невозможно. Однако в лагере у нас на берегу было два бочонка с ружейным порохом, а также имелся бикфордов шнур. А он для кулеврины, та старого образца, поднятая мной со дна. Кремневым замком я оснастить её не успел. Мари девочка умная, использовать бочонок и сымитировать случайный подрыв – до этого та дойти вполне могла, тем более о таких случаях я рассказывал. У той сутки были, пока англичане в растерянности пребывали, наверняка провела разведку и сыграла эту партию. Есть ещё одно, если она устроила подрыв, значит, была уверена, что у пещер есть другой выход. О нём я не знал, да и пещеры толком не изучал.
В общем, шанс, и немалый, что мои выжили, имелся, однако его нужно проверить. Обязательно нужно, иначе я просто изведу себя сомнениями и тревогами. Перед рассветом я повернул к берегу и стал грести к нему, когда остановился, подняв вёсла, и всмотрелся в побережье. Там было вытащено на берег две шлюпки, похоже снова англичане. Корабль у них большой был, сорокапушечный фрегат, и лодок на борту хватало, видимо все спустить успели. Как они меня достали, я уже хочу мстить, сильно хочу. Сейчас война идёт. У англичан враг Франция, а раз так, то я теперь за французов буду. Доберусь до Франции, обустроюсь и завербуюсь во флот. Повоевать желание есть. Можно и диверсии устраивать, но тут обдумать всё нужно. Вот так поглядывая на своих врагов, стал обходить их стороной. Я им за мою яхту мстить буду, это если жёны и дети выжили, особенно последние, мои кровиночки. Хм, а старшие из детей практически моего возраста сейчас.
Мой путь не был омрачён бедствиями. Мадагаскар я проскочил благополучно и на пятый день обнаружил на берегу выбросившееся судно, сильно побитое прошлым штормом. Осторожно сблизившись с берегом, я прыгнул за борт и на канате добуксировал шлюпку до берега, где и поднял её повыше, после чего вооружившись, направился к обломкам, нужно осмотреть их. Судно наполовину на берегу лежало, на шлюпке подходить не стал, можно с пляжа по свисающим канатам подняться. Это я и сделал. Осмотр ясно дал понять, что выжившие из команды и пассажиров были, забрали всё ценное и ушли. Судя по частично разобранному настилу, тут ещё и плот собирали, часть стройматериалов осталась. Почему тут выжившие не остались, это понятно, источников пресной воды не было, а судовые запасы не бесконечны, спасались как могли. Хм, а те две шлюпки на берегу, не отсюда ли? Хотя плота не видел, скорее всего не они.