Колонист
Шрифт:
Собственно в комнате присутствовало еще пятеро, но этот единственный был не в мундире. Уже не молод, добрых сорок лет на вид, хотя продубленная ветром кожа может и добавлять возраст. Высокий, плечистый, с прищуренным взглядом убийцы и мордой висельника, а также сальными волосами. Подозрительный тип, и не ясна должность. С душераздирающим вздохом тот поднялся и, продолжая жевать, двинулся к выходу, и не подумав меня пригласить следовать за собой.
– Я Ричард Эймс, - сказал я уже снаружи.
– Йомен1.
# # 1 Свободный крестьянин.
Эту вещь стоит подчеркнуть.
– Да?
– И он сплюнул под ноги коричневой табачной жижей.
– А говоришь, как джентри.
Тут до меня с запозданием дошла предупредительность адъютанта и уважительное отношение при рассказе. Никто не лез с грубыми высказываниями и даже не изображал высокомерия, хотя они дворяне, а я простой мужик. В Новом Свете можно было встретить кого угодно, и одежда, особенно после беготни от индейцев и ночевок в лесу, не самый важный признак. А вот лексикон и парижский прононс... Похоже, невольно всю компанию ввел в заблуждение. Ай, да мадам Ренье! Кажется, она нечто совершила достаточно ценное для своего ученика. Специально или нет, неизвестно. Однако огромное спасибо. Не зря старался правильно и красиво говорить. В Де-Труа меня все знали, и такой ошибки произойти не могло.
– Питер Ван Дейк, - произнес он наконец, - скаут1.
# # 1 Разведчик.
– О!
– сказал я уважительно.
Должно быть, опасный человек. Никогда прежде не приходилось слышать про белого скаута. Обычно их набирали из индейцев. В их обязанности входило находить дорогу для солдат, обнаруживать налетчиков или отряды враждебных племен. Такой человек в лесу незаменим и получает жалованье на уровне сержанта.
– Двадцать пять лет в этом чертовом лесу!
Кажется, он принял восхищение как должное.
– А как ты относишься к порции старого доброго виски вместо vin ordinaire2?
# # 2 Дешевое красное вино.
– Настоящий фламандец любит пиво и добрый алкоголь, а не contrefait3, - без промедления согласился он.
# # 3 Подделка.
– Угощаю!
– моментально провозгласил я.
– За знакомство. И самому принять пару порций, отдохнув, как человек.
Через час я волок его на себе, под матерные крики, обращенные к таскающим вещи солдатам. С мозгами у человека, видимо, не очень и рано или поздно ему набьют морду. Совсем не умеет и не пытается сдерживать желчь, до краев заполняющую, чтобы не сказать грубее про субстанцию. Главное - пить на дармовщину был готов вечно. В отличие от меня, вовсе не стремившегося показать наличие серьезных денег в мешке. Лишние вопросы и зависть, известно чем заканчивающаяся в моем положении, абсолютно излишни. Тем не менее, я не жалел о выжранном за мой счет Питером алкоголе.
Информация достаточно любопытна. Лейтенанта Колина Кэмпбелла только простак вроде меня мог принять за офицера полка. Данный тип являлся командиром роты местной милиции-ополчения. Он происходил из солидной семьи, учился в школе и Гарварде. Два года изучал право и начал адвокатскую практику. Восемь лет провел в качестве юриста в Квебеке.
Одна беда: к военным действиям до сего момента не имел ни малейшего отношения. А очень зачем-то хотелось. Больше того, как утверждал ван Дейк, мечтал добиться успеха и
По этому поводу фламандец долго ругался. Не особо красочно и повторялся. Слышал я раньше и получше обороты. Впрочем, он вообще по любому поводу богохульствал и выражал недовольство. От качества виски, по мне очень приличного, до любого встречного. Неразговорчивость с третьей порцией выпивки испарилась, и оставалось только задавать наводящие вопросы.
Он даже без наводки попотчевал характеристиками офицеров, назвав их всех скопом и по отдельности словами, за которые пастор моментально наложил бы епитимью. По его мнению, они были тупы и глупы, не понимая, куда попали служить, и ничего не соображали в здешней лесной войне. Занимались глупейшей шагистикой, экономя порох и пули и устраивая стрельбы раз в полгода.
Командира полка последние года три никто в глаза не видел. Тот сидел где-то в более цивилизованном месте и даже указаний не изволил присылать. Якобы занимался набором второго батальона. В Одиннадцатом Квебекском его не имелось по элементарной причине: отсутствие необходимого финансирования. А то, что присылали, оседало в его карманах. Даже существующие подразделения получали необходимое в урезанном размере.
Подполковник Жирар человек долга, пунктуальный и исполнительный, но инициативу на себя брать не хотел. Уже в возрасте и воевал в Европе, навечно освоив линейную тактику. Как в молодости учили, так и здесь собирался продолжать, полагая, что ирокезы выстроятся напротив и примутся палить залпами по очереди.
По уставу роты должны состоять из капитана, двух лейтенантов или прапорщиков, двух сержантов, трех капралов, барабанщика (плюс в некоторых ротах флейтиста) и от восьмидесяти пяти до ста рядовых. В данном батальоне - девять рот. Одна из них гренадерская, вторая фузилерная, остальные обычные линейные. Численность первой - сорок человек, второй - сорок пять, а в семи остальных - от тридцати до пятидесяти солдат.
Этим достигалась похвальная экономия, достающаяся командиру полка, отписывающегося нежеланием колонистов подписывать длительный контракт в качестве рядового, но на боевую единицу полк мало похож. Кстати, и офицеров нехватка. Точнее, они по штату присутствовали, но в неких других местах. В Квебеке, например. Там гораздо веселее, а заплатив согласно прейскуранту четыреста луидоров полковнику за патент лейтенанта, не обязательно ехать в форт. Нет, ежели служба потребует... А пока не было смысла торопиться. Тем более что помимо официальной цены, шедшей в казну, была еще и "полковая", зависящая от престижности того или иного полка. Или в данном случае способствующая проживанию в Квебеке.
Кэмпбелл таких средств не имел и надеялся получить свое, зайдя с задней двери. Некая военная должность очень требовалась для занятия поста члена городского правления и особенно законодательного собрания колонии. Только он не самый хитрый. Офицер, получивший должность без покупки, мог уйти в отставку и получить стоимость его патента при определенных условиях. Это возможно только после трех лет службы и только после пятнадцати лет лейтенантом и двадцати лет более высоких рангов. И все же тщеславие и мечта получить заветную возможность писаться офицером заставила его бросить юридическое поприще и податься на службу. Нападение ирокезов - выполнение его мечты свыше.