Колонисты. Хруст. Дилогия
Шрифт:
Глава 8 Я и Пятница
Когда уже мертвое тело Кийко упало мне под ноги, в голове мелькнула мысль, что это была плохая идея. Но я эту мысль тут же прогнал – все было правильно, так было нужно. Раненый Кийко мне ничем не поможет, а вот ожив в теле клона, он предупредит Шендра и Литвина, которые находятся в полном неведении и, вполне возможно, прямо сейчас или в ближайшее время могут хлебнуть горя.
Так
Вот только возникал резонный вопрос – что мне-то делать? Нет, понятно, что идти по следам маров к пещере. Если мои товарищи успеют, займут оборону, вполне возможно, что мой удар в спину противника окажется решающим.
Но я не о том. Сейчас я ломал голову над вопросом, что делать с бывшим рабом и трофейным бубалом? Идти вместе с ними к пещере? С одной стороны, логично – если сможем отбиться от маров, то загрузим двух бубалов грузом и притащим в мой свежеприобретенный форт. Или еще лучше – разделимся. К примеру, Литвин и Шендр потянут золотишко с камешками к форту, а я с Кийко отнесу шкуры в город. Надо ведь шкуры отдавать Гринбергу…
К слову, о последнем, если я не ошибаюсь, то шкур может хватить впритык. Мы уже слишком потратились, начали продавать запасы, отложенные на «черный день». Впрочем, почему то, что с нами приключилось, не назвать тем самым «черным днем»? Так что все нормально.
И вообще, сижу тут, рассуждаю, думаю, а для начала стоило бы вообще узнать, что в сумках, навешенных на бубала.
И я принялся изучать их содержимое. И содержимое это меня несказанно обрадовало. Пара десятков волчьих шкур, полдюжины ОСЗ и даже пара «Щелчков». Эти находки тут же навели меня на мысль, что пока мары рыскали по «Туманке» в поисках нас, они либо промышляли охотой на волков, либо им попались под руку несколько колонистов. В пользу последней теории говорило найденное оружие. Вот что-что, а ОСЗ или «Щелчок» марам явно ни к чему – те их коллеги, которых мы уже встречали, были вооружены на порядок лучше, чем любой колонист нашей волны.
Короче говоря, первоначальный план идти к пещере с бубалом был мной отклонен. Я решил вернуться к форту, оставить там груз и животного, а к пещере пойти налегке, в компании Мундалабая, который наотрез отказался уходить.
Приняв окончательное решение, мы двинулись в путь. Когда стало совсем скучно, я решил поговорить со своим спутником.
– Эй, а как тебя зовут-то…ну…покороче?
– Мундалабай, – ответил Мундалабай.
– Ну, может, как-то проще. Вот мое полное имя Михаил. Но все называют меня Мик.
– Почему?
– Так быстрее, так удобнее.
– Твоя должен гордиться именем, – возразил Мундалабай, – чем длиннее имя, тем лучше. Длинное имя говорить про тебя.
– Это как у тебя? Что оно означает, напомни. Одиннадцатый ребенок, рожденный без отца и…
– Мои родители не хотеть я рождаться, – ответил Мундалабай, – они иметь десять детей. Больше – много, кормить сложно.
– Завели бы одного, и горя бы не знали, – пожал я плечами, – или вообще бы не заводили.
– Нельзя не заводить. Нет детей – ты плохой мужчина. Мужчина должен делать детей. Много. Женщина не иметь детей – не мать. Один ребенок – плохо. Слабая женщина.
– Во,
– Да. Мой отец сильный. Мой отец иметь двадцать детей.
– Ты ведь говорил, что ты одиннадцатый, и родители тебя уже не хотели.
– Мать не хотеть. Отец тогда жить другой семья. Отец иметь три жены.
– Ни хрена себе…
– Сильный мужчина – много детей, много жен.
– Так и все же, как тебя можно звать коротко?
– Моя не хотеть коротко. Моя звать полный имя.
Я тяжело вздохнул… Вот как объяснить этому дикарю, что орать как мантру его имя во время боя - смерти подобно. Я решил предпринять еще одну попытку, так сказать, зайти с другой стороны.
– Ну, а клички, прозвища у вас бывают? Как вы друг друга на охоте зовете?
– Охотничье имя? – оживился Мундалабай. – Охотничье имя меня – Пэтэ.
– Что еще за «Пэтэ»? – поинтересовался я.
– Это язык мой народ. Значит – легкий нога.
– Во как. Бесшумный, значит, – хмыкнул я.
– Да, уметь ходить тихо.
– Пэтэ, значит? – развеселился я. – Ну, а я буду звать тебя Пятницей.
– Что такое «пятница»? – полюбопытствовал Мундалабай.
Я призадумался. Вот как ему объяснить, кто такой был «Пятница». Раб Робинзона? Друг Робинзона?
– Так на моем языке называют людей, умеющих обращаться с копьем и луком, умеющих жить в лесу, – решил выкрутиться я.
Мундалабай гордо надулся.
– Моя уметь жить в лесу, стрелять лук и бить копьем.
– Ну, вот и славно, – сказал я и добавил, – а само слово «пятница» означает последний рабочий день в неделе.
– Почему выбрать этот день? – спросил Мундалабай. – Пятница?
– Так сегодня как раз пятница, – усмехнулся я. – В какой день спас, таким и назвал.
– Хороший имя, – согласно кивнул Мундалабай, – я хотеть имя Пятница.
– Вот и славно, – подвел я итог.
Дальнейший путь мы провели в разговорах. Если быть точным – Пятница рассказывал о своих злоключениях здесь, на Хрусте, о том, как попал к марам и о том, что ему приходилось делать. Я слушал и лишь изредка задавал вопросы. Не скажу, что его история произвела на меня хоть какое-то впечатление. Все было просто, как дважды два – попал на планету, получил первую снарягу, встретил какого-то проходимца, который пообещал золотые горы, ну, а Мундалабай-Пятница развесил уши и как бычок на убой пошел за ним. В результате проходимец заполучил снарягу горе-колониста, да еще и денег поднял за то, что продал бедолагу в рабство.
У маров Мундалабаю жилось не ахти – явно в силу невеликого ума сложные задания ему не поручали, поэтому он остался в роли подай-принеси. Удивительно, что его не отправили на шахты. Ведь силен был и вынослив. Может, мары решили, что и там он может бед наделать, может, еще чего, однако Мундалабай остался при поселке, занимаясь различной черновой работой – чистил выгребные ямы, копал могилы, таскал тяжести.
Вот, и в походе он тащил вещи своего хозяина, выполнял различные бытовые задачи, будь то разжигание костра или установка палаток. Нет, с последним я погорячился – даже это дело Мундалабаю не доверили. Насколько я помню, то в момент моего появления в лагере маров Мундалабай и еще один мар (как раз его владелец) занимались установкой палатки.