Колонисты. Хруст. Дилогия
Шрифт:
«Примечания: размер, вес, окрас существенно варьируется. Наиболее опасные – белые волки. Отличаются от других большими размерами, скоростью, реакцией»
Это же какой должен быть рост в таком случае? И тут же я обнаружил точные данные: обычные волки около метра в холке, белые – до полутора. Ни хрена себе, скотина!
– Эй! Эй, парень…
От изучения местной фауны меня оторвал шепот справа. Я все еще не мог разлепить глаза и, тем более, повернуть голову. Зато говорить уже мог, хотя, когда открыл рот, то не
– Что?
– Парень! Открывай глаза! Давай, ты уже можешь!
Я попытался разлепить веки и спустя всего пару попыток мне это удалось. В глаза ударил яркий свет, и я зажмурился, стараясь привыкнуть к нему. Открытие век словно стало отправной точкой для всего организма – мне удалось повернуть голову набок, в сторону звавшего меня соседа.
– Давай, привыкай. И начинай шевелить конечностями. Ты молодой, быстрее все в норму придет…
Когда мне удалось навести фокус, я рассмотрел соседа – худой, жилистый мужик, на вид лет 50-55, явно старше отца. Всклокоченная борода на изможденном лице и живые, пронзительно голубые глаза.
– Видишь меня?
– Да.
– Славно. Давай, разрабатывай конечности, гоняй кровь. Нужно первыми вылезти отсюда.
– Почему?
– Вот как сможешь подняться, так сразу расскажу.
Спустя минут десять, я смог подняться со своего ложемента. Тело словно бы не мое было, совершенно не слушалось. Вот, знаете, если ногу отсидеть – она вроде, как и твоя, но в тоже время и не ощущаешь ее вовсе. При таких раскладах упасть легче простого. Один мой приятель, еще будучи ребенком, так ногу и сломал – отсидел ее, а потом резко встал. Как-то не так ногу поставил, толком ее не чувствуя, и вуаля…
Как только всплыло это воспоминание, я стал действовать аккуратно и осторожно.
– Отлично парень, отлично, – бормотал мужик, – а теперь надо идти, нельзя время терять.
– Куда?
– К складу!
– Зачем?
– Дотащи меня туда – расскажу.
Хотелось послать мужика нафиг, но что-то удерживало от столь опрометчивого поступка. Мужик явно опытный и, наверняка, своим опытом может поделиться. А то, что спешить заставляет – наверняка имеет свое объяснение. И ведь готов спорить – он не зря торопит.
– Ладно, – буркнул я.
А затем подошел на все еще негнущихся ногах к его ложементу, схватил мужика за шиворот и, оглядевшись, медленно потопал к единственной двери, таща за собой тело.
– Молодец, вот так, вот так, не торопись, – приговаривал мне груз.
Спустя минут двадцать я привалил его к стене, прямо под окошком с надписью «Выдача».
– Ого, – сказал мне солдат за окошком выдачи, наблюдавший со своего места за тем, как я медленно шел к нему, волоча за собой все еще не шевелившегося мужика, – с чего такая опека? Друг, брат, сват?
– Знакомый, – ответил я, тяжело дыша, – блин, тяжко-то как…
–
– Пока оклемаемся и сюда дойдем, у тебя одно барахло останется, – ответил сидящий под окошком мужик, – так что давай, выдавай первым героям достойные награды.
– Ну, во-первых, не у меня, а у кладовщика. Я сюда только на сегодня прикомандирован, чтобы такому сброду как вы хлам выдавать. А во-вторых – фиг тебе! – хмыкнул солдат. – У меня приказ: выдавать только набор №1. Так что все равны, как перед Богом. Что первый, что последний получат одинаково.
– Вот ведь суки… – прошипел мужик.
– На! – солдат кинул в лоток вещмешок.
Я открыл лоток со своей стороны и достал старенький рюкзак, сшитый не пойми из чего.
– На! – повторил солдат и сунул в лоток второй точно такой же рюкзак.
Я передал один мужику, сопевшему под окном, и забрал себе второй…все-таки скорее вещмешок, чем рюкзак.
– Оттяни куда-нибудь в угол, – попросил мужик, уцепившийся в свой рюкзак, словно там золото в слитках было.
Я молча выполнил его просьбу. Когда усадил мужика, оперев его спиной о стенку, сел рядом и принялся изучать содержимое вещмешка.
– Набор №1, – мрачно сказал мужик, продолжая рыться в своих вещах, – форма, вещмешок, – НЗ на три дня, пачка патронов и долбанный обрез!
– А? – не понял я.
– Оружие достань!
Я тут же вынул из мешка нечто, очень напоминавшее раритетное дедушкино ружье, висевшее на стене ровно до тех пор, пока наша семья не начала бедствовать. Затем мать его продала. Вот только то ружье, как я помню, было как минимум метр длиной, а то, что я вертел сейчас в руках, напоминало скорее пистолет или даже мушкет из Бог знает каких времен.
–Дай–ка! – мужик ловко перехватил у меня оружие, воткнул дулом себе между коленок и, действуя одной рукой, (вторая, видимо, все еще не работала) сноровисто отщелкнул запорный механизм.
– Ну, хоть четверка… – радостно хмыкнул он.
– Чего? – не понял я.
– ОСЗ–4, – ответил мужик, – на 4 патрона. Обычно на два выдают.
– Это хорошо?
– Что то, что это – дерьмо, – философски ответил мужик, – но всяко лучше иметь возможность стрельнуть четыре раза, вместо двух.
Он хохотнул.
– Что там еще?
Я принялся изучать содержимое своего мешка дальше. Универсальные ботинки, подстраивающиеся под ногу хозяина, та самая форма, о которой говорил мужик. Ну и брикеты сухпайка, фляга, литра на полтора, запечатанная пачка бинтов.
– Не густо… – вздохнул мужик. – Что-то для такой жоповой планеты корпораты слишком уж жадные. Обычно колонистам выдают больше всего, да и амуниция в разы лучше. В нашем случае вообще должны были автоматы как минимум дать – мы ведь третья волна. А на деле получили хлам, как первачи…