Колонисты. Хруст. Дилогия
Шрифт:
– До Речного еще добраться надо… – проворчал я.
– Ты, я вижу, отошел? – участливо спросил Кийко. – Чего случилось то? В прошлый раз я за тобой такого не наблюдал.
– В прошлый раз оно как–то спонтанно было, осмыслить не успел, – мрачно ответил я.
– Это не человек, это тварь, монстр, – ответил Кийко, – ты сделал миру одолжение, прикончив его, так что не парься. Проверь лучше, как там пленник и развяжи его. А я пока посмотрю, как там наш «язык» поживает.
Я отправился к висящему на веревках человеку, который с явно выраженным на лице испугом следил за нами. Я вдруг
Мой взгляд случайно упал на трупы маров. Вот только теперь ничего, кроме отвращения я не испытывал. Слова и Кийко и Литвина крепко засели в голове и идея, что «это не люди, это паразиты, которых нужно истреблять» нашла подтверждение в виде этого самого пленника, доведенного ими до ручки.
Я был уверен, что если мары продолжили бы и где-то ошиблись, в результате чего пленник умер бы, то очнулся бы в клоне уже совсем другой человек: боящийся любого шороха, боящийся людей, боящийся всего. И это в лучшем случае, а в худшем – стопроцентный псих.
Впрочем, судя по тому, что пленник все еще был жив и уже был на грани безумия (а может, и переступил эту грань), не думаю, что мары позволили бы ему уйти в тело клона – они бы мучили и мучили его.
– Я сейчас разрежу веревки и отпущу тебя, – сказал я пленнику.
Тот глядел на меня испуганным, неверящим взглядом затравленного зверя. Он ни на минуту не поверил моим словам, он ждал продолжения истязаний.
– Ты – Хэнк? Мы нашли твоего друга в лесу и решили помочь, – сказал я.
В глазах пленника проскочило удивление.
– Сейчас я освобожу тебя, и мы пойдем назад, к нему, – продолжил я, – ты меня понимаешь?
– Ты – не мар? – наконец произнес пленник.
– Нет, я такой же колонист, как и ты, – я решил, что раз уж он снизошел до разговора, значит не все потеряно, может еще отойдет, – сейчас я освобожу тебя.
Выдернув мачете, я быстро разрубил веревки и пленник ухнул на землю, но не думаю, что это было больно – высота небольшая.
Хэнк несколько секунд лежал на земле, словно бы привыкая к вновь обретенной свободе. Я даже начал сомневаться – не сильно ли его приложило головой при падении. Однако рассмотрел, что грудная клетка двигается, дышит, значит. Ну, ладно, надо человеку в себя прийти – зачем мешать.
В себя человек пришел через пару минут. Сел и уставился на меня.
– Так ты действительно колонист?
Я кивнул.
– Как вы нашли это место?
– Эти уроды и не уходили далеко, – пожал плечами я, – решили, что им море по колено и бояться некого.
– И… – несмело начал бывший пленник.
– Что?
– И что теперь? – закончил свой вопрос Хэнк.
– Ты свободен, – пожал я плечами, – отведем к твоему напарнику, поделимся трофеями и делай, что считаешь должным.
– А с Дариком что?
Я сообразил, что речь идет как раз о раненом бородаче.
– Это бородатый такой? – на всякий случай уточнил я.
Хэнк кивнул.
– Тут неподалеку. Ранен.
– Серьезная рана?
– Врать не буду.
– А вы идете в город? – спросил Хэнк.
– Да, туда.
– Могу пойти с вами?
– Конечно.
– Спасибо. Если Дарик выживет – мы вас отблагодарим обязательно. Деньги у меня есть, но только на клон. Поверь, ни копейки лишней нет. Если дойдем, и Дарик выживет, то я все…
– Да я и не прошу, – заверил я его, – твоему товарищу мы докинули на оживление, так что можешь не переживать. В любом случае встретитесь.
– Я даже не знаю, как вас благодарить…
– Зато я знаю, – сказал подошедший, опирающийся на Кийко Литвин, – нужно помочь дотащить раненых и наши трофеи до Речного.
– Да ребят, какие вопросы, – обрадовался Хэнк, – без проблем.
– Славно…
– Мар очухался? – поинтересовался я.
– Еще нет. Я его связал на всякий случай, – отозвался Кийко.
Мар очухался минут через двадцать. И он рассказал все. Разозленный Литвин не стал долго слушать его маты и угрозы, достал нож и всадил пленному в здоровую ногу.
Первое предупреждение не сработало. После повторного извержения матов и угроз, его принялся пинать Кийко. Когда он устал, пинать мара начал уже я.
Не прошло и получаса, как мар сломался. Скулил, просил пощады, дергался от любого нашего движения.
Но он рассказал. Все рассказал. И сколько человек в округе пытается поймать четырех «оборзевших колонистов, обворовавших самого Дьяка» (вот ведь сволочи, вычислили сколько нас все-таки), и где именно находятся другие засады, сколько в них человек, как вооружены. И главное, что несказанно нас расстроило - НКВД, отобранный у Хэнка и его команды, уже успели отсюда унести. Несколько маров, заполучив желаемое отправились в Шахты обрабатывать скопившиеся шкуры. Очень жаль. Не скажу что еще один набор нам бы не пригодился, а вот расходники очень даже нужны. Но что ж, нет так нет. После того, как поток полезной информации был исчерпан, Литвин протянул мне нож.
– Заканчивай с ним.
Я уставился на лезвие. Конечно, было понятно, что Литвин решил провести для меня «боевое крещение». Но я-то морально еще к такому был не готов. Одно дело пристрелить человека, пусть и мара, во время боя. Совсем другое – зарезать безоружного и беззащитного пленника.
Однако делать над собой усилие мне не пришлось – нож забрал Хэнк. Он крепко сжал его в руке и двинулся на мара, глядевшего на него испуганно. Даже нет, в глазах мара читался прямо-таки животный ужас. Он затрясся всем телом, хотел что-то сказать, но не успел – Хэнк с размаха ударил его ножом в грудь. Затем вытащил нож и ударил вновь. И снова, и снова.
На шестом или седьмом ударе нам пришлось буквально оттаскивать его от уже мертвого мара.
Хэнк рычал, будто зверь, силился вырваться. Пришлось его скрутить, заломить руку и отобрать окровавленный нож. Лишь после этого Хэнк немного пришел в себя.
– Все, оклемался? – поинтересовался я у него. – Тогда пошли, нам предстоит еще до Речного добираться.
***
До Речного мы добрались благополучно. Благодаря полученной от покойного мара информации, мы обошли все засады его коллег, хотя для этого и пришлось сделать немалый круг.