Колония
Шрифт:
— Как там его не ставь, мы должны…
— А теперь не дави на меня, — огрызнулся Гаррисон. — Я все еще хочу подумать об этом. И мне хочется вложить здоровенный кусок ребят, занимающихся биологическими исследованиями — тех, что работают над долгожительством и омоложением.
Дэвид плотно сжал губы.
Повернувшись к Коббу, Гаррисон проворчал:
— Сколько вы там будете бездельничать на больничной койке?
— Врачи говорят, еще несколько дней.
— Отлично. — Гаррисон почесал подбородок. — В среду у нас будет заседание
— Да, сэр, — пообещал Дэвид. — Я их представлю.
— Да уж постарайся. — Гаррисон оборвал видеосвязь.
Лицо Кобба снова заполнило весь экран. Он смеялся.
— Чего тут такого веселого? — спросил Дэвид.
— Я не весел, — ответил Кобб. — Счастлив. Рад видеть, что сплел наконец все в единое целое. Ты лидер, сынок. Ты вычислил все это дело и знаешь, чего ты хочешь добиться. Не уверен, что я согласен с тобой — тебе, знаешь ли не удастся избежать коллапса.
— Мы можем попытаться.
Кобб печально покачал головой.
— Эти идиоты на земле разграбили всю планету и доразмножались до такой степени, что спасти их не сможет никто на божьей зеленой Земле.
Дэвид почувствовал, что улыбается.
— А мы не на божьей зеленой Земле. В этом-то и весь мой довод. Мы можем помешать им перебить самих себя.
Старик выглядел задумчивым.
— Думаю, что мы не сможем предотвратить коллапс, Дэвид. Отсрочить его, возможно. Но нельзя предотвратить неизбежное.
— Я удовлетворюсь и отсрочкой, — пожал плечами Дэвид. — Если мы сможем отсрочить его на достаточно долгий срок, то, может быть он минует.
— Оптимизм юности. — К Коббу вернулась усмешка. — Ну, ты поставил себе большую задачу. Желаю удачи.
— Эй, подождите, я берусь за нее не в одиночку.
— Да, но начальник ты. Это твоя работа. Ты теперь лидер. Моя задача окончена. Отныне ты можешь взять бразды правления в свои руки.
— Ноя не хочу брать бразды правления!
— Круто. Я тоже этого не хотел. Но ничего не попишешь, ведь требуется вершить определенное дело. Ты никогда не позволишь сделать это кому-нибудь другому, потому что ты знаешь, как с ним надо управиться. Ты можешь сделать его как надо. И сделаешь.
Дэвид знал, старик говорит правду. Он никак не мог отвертеться и вернуться к прежней жизни. И все же, вместо того, чтобы почувствовать себя нагруженным тяжкой ношей, он чувствовал себя легким на подъем, сильным, счастливым.
Кобб все еще усмехался.
— Ты уже приказываешь Гаррисону. Ты заставил прислушаться к твоим словам Всемирное Правительство и Освободителя. Как тебе ощущение чувствовать себя движущей силой?
— Я… — Дэвид откинулся на спинку кушетки. — Знаешь, мне действительно хотелось бы сделать пару вещей.
— Например?
— Ну, по крайней мере, первый шаг, — начал Дэвид. —
Кобб кивнул.
— Не слишком легко провернуть, знаешь ли.
— Или, может быть… может быть, мы сумеем построить для них космическую колонию — дать им свой собственный мир, где их никто и никогда не потревожит.
— Представляю себе лицо Гаррисона, когда ты скажешь ему это.
— И Лео, — перешел ко второму пункту Дэвид. — Если он вытянет цел и невредим, и госпиталь даст ему чистое карантинное свидетельство, я хотел бы отправить его в Нью-Йорк и посмотреть, не сможет ли он добиться какого-то толку с того, что случилось в городах.
— Отправить его обратно в Нью-Йорк?
— А почему бы и нет? Он знает проблемы. Может быть сумеет найти какие-то решения.
— Это все равно, что послать гунна Аттилу в монастырь! — возразил Кобб. — На руках Лео слишком много крови.
Дэвид пожал плечами.
— Назовите мне политического лидера, человека, достигшего власти, не окровавившего своих рук. Джордж Вашингтон? Ясир Арафат? Освободитель?
— Его никогда не примут в Штатах после того, что он там натворил.
— Народ его примет. Даже белые люди примут его, так как он может говорить от имени всего небелого большинства США.
Кобб покачал головой.
— Вы ответите мне на один вопрос? — спросил, поддавшись внезапному импульсу Дэвид. — Личный вопрос?
Старик выглядел озадаченным и сказал:
— Если смогу.
Дэвид почувствовал, как колотится в груди его сердце.
— Вы… мой настоящий отец?
Озадаченная нахмуренность Кобба растаяла.
— Твой генетический отец? Нет, сынок. — Глаза его сделались самыми мягкими, какими их когда-либо видел Дэвид. — И кто он был, тоже не знаю. Хотя, желал бы знать, так как я очень горжусь тобой. Не мог бы гордиться больше, если бы ты был моя плоть и кровь. Не мог бы любить тебя в большей мере.
Дэвид сообразил, что он поднялся на ноги, стоя перед экраном с изображением в натуральную величину.
— Спасибо за это, — сказал он. — Я давно любил вас, как родного отца.
Кобб закашлялся и выглядел смущенным.
Протянув руку, Дэвид коснулся холодного стекла видеоэкрана.
— Отдохни теперь немного.
— Отдохну. Ведь в среду заседание Правления.
Экран померк до серой пустоты, оставив Дэвида стоящим перед ним в одиночестве. Долгое время он оставался в тихом кабинете, отрезанный от всех, думая и гадая.
Затем он заметил на стене электронные часы-календарь. И внезапно перешел к действиям. С шевелящейся в нем бурлящей смесью приятности и опасения, он поспешил выйти из административного корпуса и нашел на парковочной стоянке перед ним электропед. Всю дорогу до соседней деревни он жал на педаль акселератора.