Колония
Шрифт:
— Знаешь, Генри, я не питаю никакой приязни к Майлеру, но среди служащих корпорации, да и среди азиатов, наверное, немало нормальных, ни в чём не повинных людей. — Келли угрюмо посмотрел на андроида. — Русские, конечно, сотрут в порошок эту новоявленную армию, но их космический флот выйдет на орбиты Марса, когда от колонии уже останется лишь воспоминание…
— Ты предлагаешь мне найти выход? — Генри покачал головой. — Его не существует, Марк.
Он забыл, что каждое сказанное им слово автоматически транслируется Эргвину в понятном для него формате.
«Выход есть».
Генри
Тот подошёл к тандемной камере и поднял с пола простреленный навылет каплеобразный модуль.
«Это средство контроля над поведением энзиклон-форм. Есть более простые приспособления, способные нейтрализовать любую агрессивную механоформу. Мнемоклоны всегда заботились о собственной безопасности».
Келли хотел что-то спросить, но Генри жестом остановил его, продолжая общение с Эргвином:
«Насколько они эффективны? Каков их запас, энергопотребление, как отличают они механизм от живого существа?»
Эргвин прошёл в дальнюю часть зала, где рядом со входом находилось ещё несколько дверей.
«Это склады. Ты можешь сам протестировать модули безопасности, но будь осторожен. Лучше, если это сделают люди, — модули активируются от незначительного количества тепловой энергии и атакуют любую механическую форму, самоуничтожаясь с одновременной генерацией магнитного импульса. Если машины, о которых идёт речь, схожи с твоей конструкцией, им гарантировано критическое повреждение программного ядра».
Генри выслушал его и обернулся:
— Иннокентий Осипович, Марк, нам нужно поговорить.
«Сегодня для Марса наступит либо конец света, либо начало нового мира», — подумал Келли, открывая дверь, за которой в сумеречном помещении лежали хаотично наваленные друг на друга контейнеры, где, судя по данным сканирования, покоились тысячи маленьких, похожих на остроносые пули аппаратов.
Эпилог
Майлер фон Браун был мёртв, но это уже не заботило никого — по всем освоенным территориям колонии, вне зависимости от корпоративной или государственной принадлежности, полыхали ожесточённые бои.
И всё же основная драма разворачивалась на подступах к космопорту «Южный», где пятый час подряд силы клана Ляо пытались прорвать оборону роты космодесанта ВКС России.
Фон Браун был мёртв, но его план продолжал работать, унося человеческие жизни.
На равнине перед космопортом чадными кострами горела бронетехника. Два сбитых десантно-штурмовых модуля лежали в выбитых при падении глубоких бороздах. Вокруг, на сколько хвалил взгляд, были разбросаны уродливые обломки от попытавшихся высадить десант флаеров концерна.
Одна атака следовала за другой, белоснежные челночные корабли уже не проносились по взлётно-посадочным полосам: Шевцов, заменивший убитого ротного, запретил им возвращаться на площадки «Южного», понимая, что схватка дошла до той стадии ожесточения, когда никто не сможет гарантировать неприкосновенность гражданским кораблям с беженцами на борту.
Чёрный дым стлался
Два оставшихся в резерве модуля, используя затишье между атаками, медленно и неслышно скользили вдоль самой земли, доставляя к позициям последний резерв боекомплектов.
Шевцов поднял электронный бинокль.
Силы Ляо перегруппировывались в двух километрах от позиций роты под прикрытием прореженных огнём лесопосадок.
Лазерные дальномеры не работали из-за дыма, но тепловые сканеры, несмотря на засветку от горящей бронетехники, позволили ему определить приблизительную численность противника. Человек пятьсот, не меньше. Да ещё с десяток БПМ, до последнего момента находившихся в резерве.
Они пошли в атаку спустя пять минут.
Поредевшие позиции роты молчали. После того как ДШМ израсходовали весь боекомплект, сжечь бронетехнику могли только бойцы сводного отделения — пять человек в полностью перезаряженных бронескафандрах выдвинулись на передовые позиции, чтобы встретить механизированные единицы клана огнём тактических ракетных установок.
Шевцов посмотрел на медленно ползущие по изрытому воронками полю планетарные машины. Дым то и дело скрывал их за своими клубами, но термальная оптика показывала, как от лесопосадок отдельными группами начали выдвигаться боевики Ляо. Наученные горьким опытом, они уже не шли в рост, полагаясь на подавляющее численное превосходство, а перебегали от укрытия к укрытию, низко кланяясь земле.
Злоба копилась, подступая к горлу тугим комком.
Во что превратили колонию, гады?
Конечно, искать виновников следовало на Земле, среди тех продажных чинуш, что позволили отдать первую колонию человечества на откуп крупному бизнесу и преступным синдикатам, но до них не дотянешься, а азиаты — вот они, уже видны в паутине электронного прицела…
Коммуникатор молчал. Отдавать приказы бойцам, отбившим семь атак, было излишним и бессмысленным, а слушать бесконечно повторяющиеся сообщения, транслируемые станциями «Фон Брауна», о каких-то невероятных формах древней марсианской нанотехники, якобы инфицировавшей по вине концерна «Новая Азия» большинство кибернетических механизмов колонии, не хотелось, чушь это всё, вон она, «инфицированная» марсианская жизнь, бежит, пригибаясь, накатывается на позиции роты, вслед за открывшими бешеный огонь планетарными машинами…
Рота выдержала ураганный обстрел, никто не дрогнул, не огрызнулся в ответ, выдавая новые позиции, и БПМ, продолжая вести беспорядочный огонь, поползли вперёд.
Триста метров… Двести пятьдесят… Двести…
— Огонь!
Головная БПМ полыхнула, словно факел, — ракета пробила ёмкость водородного двигателя, и боевую машину разорвало на куски, скосив горящими осколками часть двигавшейся под её прикрытием пехоты.
Тактические ракеты, оставляя дымные шлейфы, огненным ливнем обрушились на БПМ, а с флангов уже ударили «РКАПы», перепахивая многострадальное поле длинными очередями тридцатимиллиметровых разрывных снарядов.