Колорады
Шрифт:
Укропы деблокировали котел и отправили к обороняющимся «вийсковым» механизированную колонну из танков и "Нонн ". Моим двум расчетам, засевшим на крыше полуразрушенного жилого дома, была поставлена задача утюжить квадрат, где предположительно засели украинская аэромобильная часть и правосеки. С собой у нас было кассет пять по четыре мины в каждой. Информация о присутствии иностранных спецов в аэропорту пока не подтвердилась, но теперь казалась все правдоподобнее. Разглядеть что-то даже в бинокль не представлялось возможным.
Стихло все так же стремительно, как началась атака. Мы свой боекомплект отстреляли. У обороняющихся хватало провизии и боеприпасов. Все были уверены,
Спускаясь вниз по лестнице, я заметил, что квартира, куда шмыгнула упрямая гражданка в розовом пальто, открыта. Замок выбило ударной волной. Я вошел. Как обычно, тихо. То, что я увидел, меня поразило не на шутку. Мамаша перебинтовывала украинского десантника – форма лежала рядом. Оружия не было. Направив на него дуло автомата, я спросил, не знаю зачем, именно это:
– Ранен серьезно?
– В руку и в плечо. Осколками.
– А вы кто? – обратился я к даме.
– Я мама.
Она смотрела на меня с мольбой. Не с требованием помочь, а именно с мольбой, чтобы я не помешал.
– Аптечка нужна? С антисептиками? – после моего вопроса, мать выдохнула застрявший в груди воздух и произнесла:
– Все, что нужно, я привезла с собой. Я медик по образованию. Из Черновцов. Не трогайте сына, ему всего двадцать лет. Отправили на бойню. Я как узнала, приехала забрать. Сперва в Свято-Иверском монастыре женском приютила игуменья, молилась месяц у иконы Божьей матери, «Вратарницы», ждала вестей, а потом не выдержала. Пошла за ним. И нашла…
– Все хорошо. Никто вам вреда не сделает. Забирайте своего призывника, – кивнул я. – Там машина. Могу отвезти вас до лазарета. Только пусть с головного убора краб снимет с тризубом, сейчас время символов. До Авдеевки вам надо. Там его начальство окопалось. Иначе в дезертиры запишут, в предатели. А так, может отправят в госпиталь в Селидово или в Краснознаменск и комиссуют по ранению.
Женщина мне доверилась, собрала сына, и мы вытащили его с развалин во двор. Я довез мать с раненым сыном до нашего лазарета. Там обещали поставить парня на ноги. Ранение не смертельное. Мать рыдала, обещала отблагодарить, а я думал, как же такое могло случиться со всеми нами… Кто довел до споров о языках два самых близких народа, понимающих друг друга без слов…
Завеса дыма и пыли окутала город. В голове царила такая же черная муть. В этом непролазном болоте уже зрели какие-то планы. И все они были связаны с необходимостью сделать что-то действительно стоящее, чтобы… Помочь захватить стратегически важный объект на плоском возвышающемся плато… Эко я выдал, прям как на докладе! Все перемешалось. Я думал больше о том, как помочь моему новому знакомому Митяю. Чтобы понравиться не только ему, но и его сестре…
Я и предположить не мог, что у меня не было ни единого шанса. Ведь я не ведал, кто стоял на моем пути, и во что мне предстояло ввязаться на Украине. Ну, или в Украине, кому какая приставка нравится! Думал я, что «укроп» ругательство, а потом увидел своими глазами у самых упрямых, идейных пленных хохлов шевроны с укропом и понял, что в политике, и даже на войне, найдется место и юмору. Причем самому пошлому, иначе не до смеха. Тонкий английский тут не приживется.
Глава 4. Украина
Бывший гражданин заморской территории Великобритании Гибралтар, а ныне подданный США,
Тогда Пол прекращал тасовать карточную колоду, опускал ноги со стола и поджимал их в коленках. Спустя мгновение он застегивал нижнюю пуговичку клетчатого твидового пиджака или верхнюю пуговицу камуфляжа-цифры, поправлял поседевший чубчик на практически лысой голове, откашливался и начинал лебезить. Даже перед примитивными украинцами, которых он считал людьми второго сорта, не способными разглядеть за голливудской улыбкой дяди Сэма его хищный оскал.
От их инициативности в эскалации войны зависел очередной транш частных спонсоров, неправительственных организаций или одобренных Конгрессом США ассигнований ЦРУ, что по сути являлось одним и тем же. Уайт лишь подливал масла в огонь, придавал националистам уверенности в мощной поддержке Запада, убеждал в необходимости силового сценария, готовил на убой «пушечное мясо» и строчил аналитические записки в Вашингтон. Такова была его задача всегда и везде.
Уайт славился, как мастер всевозможных презентаций, прирожденный оратор и военный организатор. Здесь, в Украине, он столкнулся с профессиональными вымогателями. Такими же пройдохами, проходимцами, авантюристами, комбинаторами и разводчиками, как и он, только в иной области. Они мнили себя фигурами, не подозревая, что являются лишь пешками на шахматном поле, где инкогнито размещалась и его клетка. Но он хоть отдавал себе отчет в своей несамостоятельности, а они играли в большую политику крошечными мозгами.
На голове всегда короткий полубокс с чубчиком, в осанке подтянутость, во взгляде сосредоточенность. С выправкой кадрового вояки, он смахивал на хозяина жизни, позволяющего себе то небрежность, то педантизм. Профессиональный военный должен уметь расслабляться.
Особый талант изображать хорошую мину при плохой игре в моменты явных фиаско, делали его идеальным переговорщиком даже с весьма эффективными попрошайками. Ему легко было обещать, что Запад поможет. На основании его докладов, конечно же. А как же еще! Ведь к его мнению прислушиваются! Ха-ха… Надо только, чтобы Запад увидел реальное сопротивление, тотальную мобилизацию, и что внутренние ресурсы иссякли…
«Как же они глупы. Мы пришли не созидать, а грабить, – думал Уайт про себя, улыбаясь своим визави в кабинетах киевских спецслужб, Рады, министерства обороны и в губернаторских креслах, – Грабить вас, грабить Европу, расчищать жизненное пространство для англо-саксов, вытесняя неполноценное животное жадное стадо. А финансирование? Да, мне надо, чтобы субсидии шли регулярно. И оседали на моих счетах в Гибралтаре. Распределялись мной, а не вами. В пользу эффективных структур и подразделений. Подотчетным, наиболее лояльным, нацеленным на войну вассалам. Не болтунам, а в пользу банд, вершащих уличный суд, разрушающих устои последних ростков порядка, насаждающих страх и хаос. Ваши коррумпированные схемы стали притчей во языцех. Они не пройдут. Финансирование будет точечным, адресным. Вам будет брошена кость, чтоб вы стояли на задних лапках перед вашими единственными хозяевами, а не маневрировали, как теленок меж сосками двух маток. Ведь такую же кость могут бросить и русские. Надо превратить вас в бешеных псов, не способных думать и выбирать, до слепоты верных своим поводырям!»…