Коловрат. Знамение
Шрифт:
– Слыхал, – припомнил Кондрат, – это те бандиты, что даже цыган обворовать умудрились да под себя подмять? Говорят, за ними темные дела тянутся.
– Они, – кивнул старый казак, – тамошний председатель под этими бандитами давно сидит. Вот и ко мне они приходили. Уже полгода вокруг конезавода круги нарезают, хотят к рукам прибрать. Деньги предлагаю, очень много денег, сынок. Наши кони знатные, дорого стоят.
– Да как же так, батя, – возмутился Кондрат, – а милиция? А советская власть куда смотрит?
– Мал ты еще, сынок, – пожурил своего великовозрастного отпрыска Гордеич, горько ухмыльнувшись, – не понять тебе еще,
– Да пошли ты их, батя, этих чертей, – решительно выступил Кондрат, сжав кулаки, – если что, соберем людей, оружие возьмем. Отстоим колхоз и без милиции.
– Восстание затеять хочешь, Кондратий? – усмехнулся Гордеич. – Обожди. Я их послов уже пять раз с лестницы спускал. А сегодня сам главарь ко мне заявился. Я и его спустил, наказав, чтобы больше здесь не появлялся. Мы – люди вольные.
Помолчал старый казак Гордеич и добавил вполголоса:
– Так что, даст бог, не увижу их больше.
Потом обернулся к сыну и наказал:
– А ты, как учебу закончишь, приезжай, матери и сестрам помоги. Нужен будешь.
– Само собой, батя, – рассмеялся Кондрат и подмигнул, – если кого побить надо будет, зови на подмогу, враз прилечу.
На следующее утро он уехал. А через пару месяцев посреди ночи его разбудила вахтерша общежития.
– Иди к телефону, сынок, стряслось что-то у тебя дома.
Кондрат, как был в трусах, надел тапки и добрел до вахты, не понимая, что такого могло случиться дома, чтобы ему позвонили посреди ночи. На том конец провода он услышал глухой голос своего престарелого дяди Харитона.
– Беда, Кондрат. Приезжай срочно. Еще, может, застанешь кого, пока не похоронят.
Кондрата как обухом по голове ударило. Словно во хмелю, он оделся, взял деньги, поймал на дороге машину, что шла в сторону дома, и уехал в станицу.
То, что увидел, приблизившись на рассвете к своему жилищу, он не мог себе даже представить. Залитый пеной и сгоревший наполовину большой дом еще дымился, шипя тлеющими головешками, словно раненая змея. Его едва успели потушить. Пожарные возились рядом со шлангами. Кругом толпились причитавшие соседи. У входа в уцелевшую часть дома стоял участковый, незнакомый Кондратию, и дядя Харитон, руки которого тряслись.
– Не ходи туда, сынок… – попытался остановить он племянника, едва приметив, – нет их больше… Никого.
Участковый пристально оглядел его с ног до головы и уточнил:
– Ты Кондрат?
И увидев кивок, пробормотал, глядя на побелевшее лицо парня:
– Криминалисты еще не приехали, не стоит тебе там топтаться…
– Пусть войдет, Григорий, – вдруг изменил свое мнение и попросил участкового Харитон, – он уже взрослый.
Милиционер не стал ему мешать, однако шепнул Харитону:
– Зря ты это. Тронется умом парнишка.
– Мне надо… – только и сказал
Уже на пороге он чуть не споткнулся о чьи-то тела. На залитом пеной и кровью полу увидел двух мертвых людей. Обгорели они не сильно, но были ему незнакомы. Лица их, впрочем, были неразличимы и представляли собой одно сплошное кровавое месиво, словно кто-то выстрелил им дробью в лицо. В центре горницы лежало обгоревшее тело матери, Кондрат едва опознал ее по разорванному платью. Чуть в стороне, на мокрых и обгорелых останках кровати лежали трупы сестер в разодранной одежде и без нижнего белья. Они явно были изнасилованы перед смертью. Рядом на полу с рассеченной топором головой и изуродованным лицом валялся один из его братьев. Ему даже отрубили кисти рук, торчавших теперь в стороны окровавленными культями. «Видимо, за то, что сопротивлялся», – как-то отстраненно подумал Кондрат, мысли которого звенели колокольным звоном в опустевшей голове. Второго брата он нашел на кухне. Тело его почти полностью сгорело, оголив кости и пустые глазницы черепа.
Найдя в себе силы сдвинуться с места, кашляя от дыма, Кондрат прошел дальше и обнаружил отца. Старый казак лежал на ступенях крыльца, которое вело во двор. Рядом валялась сломанная и обгорелая двустволка. Лицо его было иссечено так, что живого места не осталось. Глаз не было. Живот вспорот и прямо из огромной раны торчала знакомая шашка, оставленная явно в назидание. Отец обгорел не сильно, еще можно было разглядеть его седые волосы.
В душе у Кондрата вдруг стало невыносимо холодно. Он разом успокоился, словно все страхи и боль покинули его. Сел рядом с телом отца на корточки посреди пепелища, и, глядя перед собой сквозь дым, тихо произнес:
– Я отомщу, батя. За вас всех.
Затем он встал и, не обращая внимания на вопросы дяди Харитона и милиционера, что-то пытавшихся сказать ему, ушел из дома в ночь.
Глава седьмая
Мститель
Бродил до утра, где, не помнил, а потом все же вернулся в дом к дяде. Больше жить ему было негде. Молчаливый Харитон определил парнишке угол и дал ему время опомниться. После похорон Кондрат так и пролежал неделю, уткнувшись лбом в стену. Даже водки не пил. До тех пор пока не пришел милиционер с известием, что нападавших найти не удалось, но ищут и когда-нибудь обязательно найдут.
Первого татарина из банды Кондратий убил через две недели. Друзья помогли да добрые люди, уже давно притесняемые этими отморозками. Выследил на ярмарке в соседнем районе, где тот торговал отобранными у разных владельцев конями. Подождал, пока расстанется с компанией друзей, проводил до дома и прямо на пороге сломал ему шею. Быстро и без колебаний. Не зря чемпионом района когда-то стал. Кондрат даже не боялся, что его заметят, поскольку не убийство творил, а месть. Голова была холодной. Тело беспрекословно подчинялось приказам. Напал из темноты на расслабленного бандита – бросок, захват горла, рывок, хруст позвонков и обмякшее безжизненное тело уже валялось в пыли, рассыпав из кармана наторгованные деньги. А вокруг мирно стрекотали кузнечики и одиноко горела лампа вдали на столбе. К счастью, никого не было в тот час рядом с домом. В этих местах добрые люди по вечерам не выходили на улицу, особенно девчата, боялись грабежей да насилия.