Колояр. Дилогия
Шрифт:
— Ты не понял, Степан, — поморщился Старцев. — Не будет у тебя ставки. Учишь станешь только одного кадета. Всего лишь одного. Понял? Если хочешь, чтобы тебе платили — Мрак обеспечит твою финансовую стабильность из «черного» фонда.
— Тем более, что-то завоняло еще больше, — уперся Жарох. — За версту чуется подстава и грязная история.
— Ты прав. История грязная, но в ней, если покопаться, найдешь такой красоты алмаз — сам побежишь за моей машиной до школы, — Шуст знал, как зацепить старика. Несмотря на возраст и жизненный опыт, Жарох был чуточку романтичным человеком, и любая история с интригой привлекала его внимание.
Над столиком нависло молчание. В помещении
Шуст ждал. Зная давнего товарища как свои пять пальцев, он предоставлял ему право первым задать нужный вопрос. Не сдержится Жарох, не сможет скрыть свое любопытство, пусть даже под маской безразличия и легкой брезгливости.
— Ну, и чем так знаменит ваш кадет, что для его обучения понадобилась старая развалина со своими принципами и недовольством ко всему новому?
Старцев улыбнулся, потом сделал два глубоких глотка, как будто специально дразня собеседника, доводя его до тихого бешенства. Глаза уже заполыхали.
— Ничем он не знаменит, — ответил Шуст, опережая ворчливую брань Жароха. — Пока не знаменит. В общем, несколько дней назад его привезли в кадетскую школу. Обычный мальчишка, сирота…
Старик слушал внимательно, даже забыл о чае, почти остывшем. Он отодвинул чашку в сторону, навалившись грудью на край стола. Шуст рассказывал недолго, стараясь уместить в несколько минут основную проблему, вставшую перед руководством школы. Вернее, перед Мраком и самим Шустом. Ведь кроме них никто не должен был знать, что затевают комендант и артефактор.
Жарох откинулся назад, простучал пальцами по бежевому пластику стола.
— Все равно пойдут вопросы, — он мотнул головой. — Не хочу в этом участвовать, хотя сочувствую мальчишке. И несмотря на свое отношение к школе, подставлять тебя и Мрака не собираюсь. Ответь себе на вопрос: оно стоит того?
— Мы допустили интерес среди преподавателей к твоей персоне, — успокоил Жароха Старцев. Пока собеседник толкал речь, он успел допить свое пиво. — Замотивируем.
— Ты так упорно тянешь меня в авантюру, что я задам один вопрос, после которого или уйду, или дам согласие, — снова блеснули глаза Жароха.
— Догадываюсь, о чем хочешь спросить. Но… Лучше сам озвучь, — прикрыл глаза Шуст.
— Как фамилия паренька? Чьего рода?
— Волоцкий.
— Даже так? — хмыкнул старик и нарочито медленно провел ладонью по седой щетине. — Тримир Волоцкий — его дед?
— Да.
— Мальчишка знает о нем?
— Как ни странно, Морозов дал ему немного информации по генеалогии своего рода. Но опекун при этом преподнес свою версию произошедшего, чтобы не вызвать недовольство тех людей, которые расправились с Волоцкими.
— Волоцкие, значит, — Жарох застыл на мгновение. — Хорошо. Я согласен. Приеду в монастырь через три дня. Нужно слетать в столицу, кое-что проверить. Да и в самом Торгуеве хочу с осведомленными людьми встретиться.
Он кивнул в сторону светящихся неоном рекламных щитов, которые в наступающих сумерках выглядели красочными разноцветными пятнами на холсте расшалившегося художника.
— Передай Мраку, чтобы не радовался так сильно своей удаче. Я пошел вам навстречу только из чувства справедливости.
«Так я тебе и поверил, старый хрыч, — удовлетворенно подумал Шуст. — Ты что-то скрываешь. Судя по твоей реакции, фамилия Волоцких для тебя не пустой звук. Знать бы еще, каких скелетов в шкафу ты прячешь».
— И еще передай Мраку! — сухой палец с пожелтевшим ногтем уперся в грудь
— Передам, — твердо пообещал артефактор.
****
Появление странного старика в поношенном темно-сером костюме на территории монастыря не осталось незамеченным. После обеда во время небольшого перерыва на всех углах судачили, кто бы это мог быть. По реакции преподавателей самые внимательные вынесли вердикт, что нас посетил бывший наставник, которого замучила ностальгия. Но еще больше удивились кадеты, когда увидели старика во время ужина. Как будто тот и не собирался покидать школу в ближайшее время. Он сидел рядом с комендантом, Мухомором и Шрамом за одним столом и мелкими глотками пил компот. А сам зыркал по сторонам своими водянистыми глазами, особо ни на ком не акцентируя внимание, но многие ученики по непонятным причинам отводили глаза, чувствуя давящую тяжесть в голове и невнятный шелестящий шепот, грозивший натянуть любопытные гляделки на филейную часть. Кто-то мог посчитать такие странности за проделки привидений, которых в монастырских стенах насчитывалось аж пять штук (об этом знали все кадеты, от малышей до выпускников), но особо сообразительные сразу же связали шепот с возможностями старика. Ну, что сказать: тип на самом деле был неприятный, с морщинами, избороздившими лицо подобно трещинам на льду замерзшего озера, с небритыми щеками и плотно сжатыми губами.
После ужина у нас было лишь одно теоретическое занятие по основам выживаемости в малонаселенных районах. Вел его, конечно, Жуков. Я уже знал, что у каждой возрастной группы было не больше трех преподавателей. И каждый мог брать по нескольку уроков, являясь универсалом во многих дисциплинах. Наставник Жуков, например, помимо указанных Основ и рукопашного боя, тянул теорию и практику огнестрельного оружия. Были еще два наставника: Шмель и Хромой. Они были моложе Жукова на несколько лет, и пришли в школу гораздо позже, только после службы у клановых князей. Шмель вел химию (яды, изготовление взрывчатых веществ, психотропные вещества), а Хромой учил как правильно вести себя на допросах, уходить от слежки, запутывать следы, пытать пленных в условиях тюремной камеры и в «поле», где умение «расколоть» языка за несколько минут ценится гораздо выше, чем допросы за столом).
— Кадет Волоцкий! — Жуков окликнул меня, когда я вместе с пацанами постарался побыстрее прорваться в коридор. Окончание занятий давало некоторое время заняться собой, поболтать с товарищами, тайком выкурить сигарету в туалете, принять душ и приготовиться ко сну.
— Я! — пришлось остановиться как вкопанному.
Стрига, пролетая мимо, хлопнул меня по плечу, показав жестом, что ждет меня на выходе.
— Даю десять минут подняться в казарму, переодеться в спортивную форму и быть в тренировочном зале.
Нифига себе! За что такое наказание? У меня другие планы были вместо того, чтобы скакать по тренировочному кругу. Может, это дополнительное занятие? Ясно, что по рукопашному бою я еще слаб. Неужели сам Жуков решил подтянуть меня?
— Но….
— Время идет, кадет! Никаких «но»! — без эмоций произнес Жуков. — Малейшее опоздание карается нарядом вне очереди. Выполнять приказ!
— Есть! — пришлось лететь по коридору как наскипидаренному, не обращая внимания на возгласы Стриги, который ничего не понимал, что происходит. А я, получая пинки от старших кадетов и подзатыльники от средних, прорывался сквозь толпу, бушующую в узких коридорах. Время! Оно сейчас тикало неумолимо, приближая к страшной развязке: чистить картошку на кухне после отбоя.