Колумб

Свет Яков Михайлович

ДО ГАНГА ПЯТЬДЕСЯТ ДНЕЙ ПУТИ

В стране Верагуа Адмирал получил у индейцев чрезвычайно важные сведения, которые он истолковал, однако, весьма оригинальным образом.

«Во всех местах, которые я посещал, — писал он в послании к королевской чете, — я убеждался в правильности того, что приходилось мне слышать. Это утверждало меня во мнении, что есть область Сигуаре, которая, судя по описаниям индейцев, лежит на западе, в девяти днях нашего пути. Они утверждают, что там золото без счета и люди в тех местах носят большие коралловые браслеты на руках и на ногах и покрывают мозаикой из коралла столы, стулья и шкатулки… Всем им знаком перец. В Сигуаре в обычае ярмарки и рынки. Об этом говорили мне здешние люди и показывали, каким способом ведется там меновой торг. Они говорили также, что на

кораблях в той стороне имеются бомбарды, стрелы и луки, мечи и кирасы, и что люди там ходят одетые и владеют красивыми домами, и что там есть лошади и этими лошадьми они пользуются во время войны, и что многие из них носят богатые одеяния. ОНИ ПЕРЕДАВАЛИ, ЧТО МОРЕ ОМЫВАЕТ СИГУАРЕ И ЧТО В ДЕСЯТИ ДНЯХ ПУТИ ОТ НЕЕ ПРОТЕКАЕТ РЕКА ГАНГ. КАК КАЖЕТСЯ, СИГУАРЕ НАХОДИТСЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К ВЕРАГУА В ТАКОМ ЖЕ ПОЛОЖЕНИИ, КАК ТОРТОСА К ФУЭНТАРРАБИИ ИЛИ ПИЗА К ВЕНЕЦИИ» (24, 452–453).

К тому времени, когда Адмирал вел опрос панамских индейцев, у него уже не было толмача Хуана Переса — пленника из Гондураса он отпустил восвояси. Объяснялся он знаками и, конечно, много добиться у своих собеседников не мог. Разумеется, ни о каких лошадях и кораблях, вооруженных пушками, индейцы не говорили. Но Адмирал, пересказывая их сообщения, уловил кое-какие достоверные сведения. В описании страны Сигуаре слышатся отголоски реальных известий о землях народов майя. Бесспорно, слухи о великолепных городах страны майя доходили до панамских берегов.

Существенно, однако, иное. Многие индейцы сообщили, что их земля лежит на перешейке.

Но ни о каких перешейках Адмирал и слышать не хотел. Ему нужны были не перешейки, а полуострова, с юга омываемые морем. И поэтому не случайно он сравнил открытую им землю с Пиренейскими и Апеннинскими выступами Европейского материка.

Итак, все прояснилось: индейцы подтвердили предположения Адмирала — открыт полуостров, а за ним должны лежать земли, орошаемые рекой Гангом. И в подтверждение этого вывода следует ссылка на Птолемея и Марина Тирского, подкрепленная весьма хитрыми выкладками. В 1494 году в кубинском плавании я прошел, отмечает Адмирал, на запад к пределу девяти часов. Предел девяти часов — это 135-й градус западной долготы (фактически Адмирал тогда дошел всего лишь до 84-го градуса западной долготы). И птолемеевская Каттигара, город, лежащий на рубеже запада и востока, напротив Золотого Херсонеса, по расчетам Адмирала, должна была располагаться примерно в 150 градусах к западу от Португалии (снова натяжка — у Птолемея Каттигара лежала в 175 градусах к западу от Лузитании). А коли так, то стоит только пересечь новообретенный полуостров, и экспедиция окажется у стен Каттигары, а оттуда уже рукой подать до Золотого Херсонеса и устья Ганга. Примечательно, что Адмирал, который прежде предпочитал Птолемею Марина Тирского, теперь изменил своему бывшему кумиру. В рамки чересчур узкого Единого Океана Марина Тирского уже не вмещалось все то водное пространство, которое многократно пересекал в своих плаваниях Адмирал.

Попутно Адмирал напоминает: экваториальный градус равен 56 ²/ ₃мили. «Мир мал. Из семи частей шесть заняты сушей, и только седьмая часть покрыта водой. Все это теперь доказано на опыте, и я об этом писал в других письмах со ссылками на священное писание и на авторитеты святой церкви касательно местоположения рая земного» (24, 453).

Практический вывод: продолжать поиски пролива, пролив должен быть где-то поблизости. В 20-х числах октября и в начале ноября 1502 года флотилия продвигалась на восток вдоль панамского берега.

2 ноября была открыта очень удобная бухта, Адмирал назвал ее Пуэрто-Бельо (Прекрасной гаванью), неделю спустя флотилия вошла в бухту Пуэрто-де-лос-Бастимьентос — Провиантскую бухту, — спустя несколько лет она была переименована в порт Номбре-де-Дьос — гавань Господнего Имени. Она лежала в самом узком месте Панамского перешейка, всего лишь в 60 километрах от Тихого океана. Во второй половине XVI века гавань Номбре-де-Дьос стала важнейшим перевалочным пунктом на пути из Испании в Перу. Сюда из Панамы посуху перебрасывалось перуанское золото и перуанское серебро, отсюда в трюмах кораблей атлантических флотилий оно доставлялось в Севилью.

В конце ноября флотилия, пройдя еще дальше на восток, отдала якорь в тесной и неудобной бухте, которую Адмирал заслуженно называл

гаванью Отхожего Места (Пуэрто-де-Ретрете, современное название — Пуэрто-де-Эскриванос — Бухта Писцов). В это ненадежное убежище флотилию загнала буря, и непогода держала в нем корабли две недели. Все время дул восточный ветер, и Адмирал решил отойти к западу. 5 декабря он снова отдал якорь в бухте Пуэрто-Бельо, а когда на следующий день внезапно подул западный ветер, флотилия вновь направилась к востоку. Но панамские берега, подобно гондурасским, вытянуты в широтном направлении, и здешнее приморье подобно аэродинамической трубе, через которую сама природа гонит мощные струи пассатных ветров. Восточные пассаты дули прямо в нос кораблям, и продвигаться вперед против этих упорных ветров было мучительно трудно. Целый месяц корабли лавировали на участке между Пуэрто-Бельо и устьем реки Чагрес, пятясь подобно ракам и изредка наверстывая потерянные мили, и все это время свирепствовали сильные бури. «Никогда, — писал Адмирал, — я еще не видел столь грозного неба, день и ночь пылало оно, как горн, и молнии извергали пламя с такой силой, что я не раз удивлялся, как могли при этом уцелеть мачты и паруса. Молнии сверкали так ярко и были так ужасны, что все думали: вот-вот корабли пойдут ко дну. И все это время небеса непрерывно источали воду, и казалось, это не дождь, а истинный потоп. И так истомлены были люди, что грезили о смерти, желая избавиться от подобных мучений. Дважды теряли корабли лодки, якоря, канаты, и были они оголены, ибо лишились парусов» (24, 454).

Восьмой месяц флотилия бороздила чужедальние моря, припасы, заготовленные в Кастилии, пришли к концу. «От жары и сырости, — писал Фернандо Колон, — сухари набрали в себя столько червей, что, бог тому свидетель, ночью, тайком, люди пожирали сухарное крошево, кишащее червями, а некоторые так притерпелись к червям, что не выбрасывали их, ибо было не до брезгливости, — избавляясь от червей, люди лишались ужина» (58, 29).

Правда, удалось выловить несколько акул, и в чреве одной из них моряки нашли черепаху. Акулье мясо было некоторым подспорьем, но пятью акулами трудно было прокормить полтораста человек.

СТО ДНЕЙ СИДЕНИЯ НА ВИФЛЕЕМСКОЙ РЕКЕ

Волей-неволей Адмирал вынужден был отступить и увести флотилию на запад, к берегам страны Верагуа, в те места, мимо которых корабли прошли два месяца назад.

6 января 1503 года Адмирал привел суда к устью не очень большой реки Белен (испанцы Беленом называют Вифлеем, и об этом евангельском городе Адмирал вспомнил потому, что 6 января по католическому календарю был день явления волхвов в Вифлеем). С. Э. Морисон, в 1940 году обследовавший всю трассу четвертой экспедиции, отметил, что устье Белена — одно из самых опасных мест на центральноамериканском побережье. Войти в эту реку невероятно трудно, но зато в ее устье корабли спокойно могут отстаиваться в бурю, песчаный бар защищает эстуарий Белена от яростных атак с моря (22, 182–183). Адмиралу посчастливилось еще и потому, что на следующий день разразился шторм, который погубил бы корабли, если они задержались бы у скалистого побережья близ входа в реку Белен.

В устье Белена флотилия пробыла сто дней, и это были далеко не лучшие дни в истории четвертой экспедиции. 9 января «аделантадо» Бартоломе Колумб отправился на лодках на рекогносцировку и в долине соседней реки Верагуа встретился с крупным местным касиком Кибианом, который день спустя навестил Адмирала и принес довольно много золота. 6 февраля Бартоломе Колумб с группой матросов снова направился к Кибиану, причем в пути «экскурсанты» намыли немало золота. Несколько дней спустя «аделантадо» снова посетил богатую золотом местность Урира и снова нашел там золото.

Тогда Адмирал решил основать на Белене поселение, оставить в нем часть людей под командой Бартоломе Колумба, а самому возвратиться в Кастилию за подкреплением. Выбрано было место для укрепленного городка, и Адмирал дал ему название Санта-Мария-де-Белен.

«Худшего места для крепости, — пишет С. Э. Морисон, — Колумб не мог бы найти на всем побережье Центральной Америки». И в подтверждение своих слов он привел рассказ одного старателя, с которым беседовал в 1940 году. Старатель нашел в долине Белена богатую россыпь, привез из ближайшего города строительные материалы и принялся за ее разработку. Первый же ливень смыл в море все, что с таким трудом было сооружено в этом месте.