Колумб
Шрифт:
— Заезженный? А на чём основывается ваша уверенность, что это был приёмчик?
Фердинанд открыто рассмеялся.
— Да, поневоле убедишься, что спорить с женщиной — всё равно что нести воду в плетёной корзине.
Но Изабелла нахмурилась.
— Быть может, дон Хуан и не нашёл другой ёмкости. Давайте выслушаем его.
Фонсека бросился в бой.
— Уверенность моя идёт от знания жизни. Как могло случиться, что человек, имеющий на руках неопровержимые подтверждения своих взглядов, не упомянул
— Я понимаю, — с видимой неохотой согласилась маркиза. — Это существенно.
— Слава тебе, Господи, — насмешливо воскликнул король. — Её глаза открылись.
— Не совсем, ваше величество. Кое-что остаётся неясным. Если выводы Колона представляются кому-то недостаточно убедительными, почему то же самое, сказанное другим человеком, не вызывает ни малейших сомнений. Я, разумеется, женщина глупая. Но убей Бог, я не вижу, в чём тут разница.
Ей ответил Талавера.
— Разница в том, кто высказывает эти выводы, невежественный моряк или лучший математик современности.
— Вы удовлетворены ответом, маркиза? — спросил её король.
— Разумеется, сир. Ну почему я такая бестолковая? — она рассмеялась, как бы прикрывая собственную неловкость. — Но, господа, — она перевела взгляд с Талаверы на Фонсеку, — вы переоцениваете эту разницу. Не станете же вы притворяться, что поддержали бы Колона вместо того, чтобы отвергнуть его, предъяви он эти несчастные карту и письмо.
— Никакого притворства нет, мадам, — сурово возразил Талавера.
— Что? — Брови маркизы взметнулись вверх. На лице отразилось изумление. — Вы можете уверить меня, мой господин, что Колон получил бы вашу поддержку, если б у него на руках оказались документы, подписанные Тосканелли?
— Заверяю вас в том, мадам, — твёрдо ответил епископ Авилы.
— Несомненно, мадам, — добавил Фонсека.
Недоверчивый смех маркизы не вызвал у них ничего, кроме раздражения.
— Легко говорить о том, чего невозможно доказать. Я думаю, едва ли вы были бы таким сговорчивым, если б ещё не требовали у Колона эти документы.
— Мадам! — возмущённо воскликнул епископ.
— Вы ошибаетесь, мадам, — вторил ему Фонсека. — Серьёзно ошибаетесь. И немилосердны к нам. Извините за грубость.
— Как раз грубости я и не заметил, — засмеялся король.
Королева промолчала. Она уже давно поняла, что маркиза ведёт какую-то игру.
— Немилосердна! Фи, дон Хуан! Но я, пожалуй, соглашусь с вами и принесу свои извинения, если вы сейчас вот, немедленно, посоветовали бы их величествам поддержать Колона, положи он перед вами карту Тосканелли. Сможете вы это сделать?
Фонсека поджал губы.
— Кажется, я уже это сказал.
— А вы, господин мой епископ?
Талавера пожал
— Всё это пустые разговоры, мадам. Но, чтобы доставить вам удовольствие, в этом случае я без колебаний приму сторону Колона.
Улыбка, теперь уже победная, заиграла на губах маркизы, когда она повернулась к королеве.
— Ваше величество слышали, что сказали их преподобие. Я повязала их по рукам и ногам, не так ли?
Фонсека обеспокоился.
— Повязали нас, мадам?
— Оплела паутиной, как и предупреждала. Может, вы не обратили внимание на моё предупреждение?
Королева наклонилась вперёд.
— Вы задали нам уже немало загадок, Беатрис. Объясните по-простому, о чём, собственно, идёт речь?
— Ваше величество, я лишь хотела, чтобы эти господа лишились той предвзятости, которую они испытывают по отношению к Колону. Он совсем не обманщик. Ему уже возвращены украденные у него карта и письмо. Он здесь в лагере и готов положить их перед вами.
Глава XXII. РЕАБИЛИТАЦИЯ
Кристобаль Колон стоял перед их величествами в золотистом отсвете свечей.
Королева Изабелла решила, что восстановление справедливости не терпит отлагательств. Кроме того, ей хотелось ещё раз убедиться, что в отличие от комиссии она сразу же и по достоинству оценила предложение Колона.
Сантанхель и Кабрера вошли вместе с Колоном. Маркиза Мойя, теперь главный покровитель Колона, стояла на полпути между ними и столиком, за которым сидела королева. Король, Талавера и Фонсека тесной группой застыли за её спиной. Документы Тосканелли и собственная карта Колона лежали на столе, перед её величеством.
С разрешения королевы Сантанхель рассказал о своём участии в спасении документов.
— Воры, — докладывал он, — два агента Венецианской республики. Один из них какое-то время находился при дворе ваших величеств, заявляя, что состоит в штате мессира Мочениго, посла Венецианской республики. Их взяли в десяти милях от Кордовы по дороге в Малагу. Чтобы исключить возможные осложнения с Венецией, коррехидор Кордовы обставил всё так, будто на них напали обыкновенные бандиты.
Тут его прервал король Фердинанд.
— Чушь какая-то. Какой интерес может проявлять Венеция к этим документам?
— Чушь это или нет, но я излагаю вам факты, и коррехидор Кордовы может подтвердить мои слова.
— С вашего дозволения, ваше величество, интерес Венеции мне более чем ясен, и теперь я даже начинаю понимать, почему встретил в Португалии такое противодействие. Богатство и могущество Венеции зиждется на её торговле с Индией. Венеция контролирует всю европейскую торговлю с Востоком. Стоит нам достичь Индии западным путём — её монополия рухнет.