Колумбы иных миров

Федотова Юлия Викторовна

Первой реакцией стало раздражение: стоило тащиться через весь город ради сомнительного удовольствия выслушивать старческий бред. Но успокоившись и поразмыслив, он всё-таки дал себе труд собрать сведения о Чёрном камне. И был потрясён до глубины души! Именно такого магического артефакта ему и недоставало, именно он должен был стать орудием его победы!

Всеволод не пожалел сил и средств, чтобы раздобыть его. А тот – вот чудо! – будто сам шёл ему в руки! Сгинувший бесследно столетия назад, он вдруг вновь возник из небытия и водворился под мирными сводами Уэллендорфского университета. Забрать его оттуда было проще простого. Гораздо сложнее – найти того, кто смог бы, а главное, согласился бы пустить его в ход. Тут требовался

опытный маг из ранга Великих. Но для мага подобный шаг был преступлением. Потребовалось много золота, чтобы решить эту проблему. И ещё немного – чтобы поставить достойный памятник прорицателю Гуаффу. Бессовестные наследники об этом не позаботились, но он, Всеволод, умел быть благодарным.

Тем более что слова предсказателя сослужили ему двойную службу. Ещё до обретения камня Ло, в те страшные дни, когда орды орков надвигались с юга, и Староземье металось в панике, он твёрдо обещал своим сторонникам: проклятые гоблины не войдут в земли герцогств, будут остановлены в дельте. Тем самым он снискал себе славу провидца, совсем не лишнюю в его положении. Когда позднее неведомые силы вдребезги разнесли древних, сочащихся магией истуканов Эрда, потребовался весь его авторитет, чтобы убедить единоверцев: такой знак к добру, а не к худу.

Плохо одно: внимания на третью составляющую пророчества он так и не обратил. Потому что в демонов не верил. И напрасно. Демон шёл по следу. Правда, очень медленно.

…Мучительно медленно двигалась на северо-восток вдоль побережья колонна паломников. Шли в Альгальд (тот самый, знаменитый своей оперой). Именно там, оказывается, нашёл пристанище Пращур, вознёс к небу величественный храм Истинных Богов. Но знать о нём имели право лишь те, кто прежде успел побывать на Эрде, прикоснуться к его святыням и получить маленький медный жетон с изображением ветви полыни и квадратным отверстием посередине. Друзья ещё на острове гадали, зачем их всем раздают и велят хранить как зеницу ока? Оказывается, они служат знаком отличия. Кто носит такой жетон, уже не постой Брат, а Приобщённый Нижнего круга, и достоин войти во храм. Там он приобщится к Среднему кругу, получит второй жетон и право лицезреть самого Пращура, лично поклониться ему. Он станет Приобщённым Высшего круга, из таких назначают «родителей» и «прародителей». Такая вот иерархия, таков путь посвящения.

И им, Наёмникам, предстояли пройти по этому пути. Не для того, разумеется, чтобы стать «родителями» или «прародителями». А для того, чтобы добраться до Чужого и убить его – так они решили действовать.

Тяжёл и опасен был путь. Не всем суждено было одолеть его. Ветер, сырой и солёный, бил в лицо, подчас валил с ног. Хлестал дождь, мучил холод, лишая сил стариков и детей. Страшна была непогода, но страшнее стократ – нежить. По ночам налетала она, а иной раз и в сумерках осмеливалась напасть. Вырывала жертвы свои из беззащитных паломничьих рядов, а потом нагло, прямо на глазах, не давая себе труд оттащить тело в сторонку, пожирала с чавканьем и хрустом. Братья смотрели с ужасом, сбившись в кучку, дрожа от страха. А наутро улыбались и делали вид, будто ничего не случилось, будто всё идёт как надо. Ведь это была жертва во имя Эрды, значит, грех роптать! И те, чьи косточки ночью трещали на зубах хищных тварей, теперь уже в лучшем мире. Они стоят у подножия трона Истиной богини, и она дарит их своей любовью. Они выдержали испытание смертью, прошли путь до конца – Приобщённые Божественного круга! Они достигли вершин счастья. Слава им!

Знал ли Пращур о том кровавом кошмаре, что творился в его землях? Безусловно, знал. Мог ли его остановить? Пожалуй, мог. Камень Ло поставил в ряды почитателей Умрана и Эрды немало магов, пусть и не Великих, но вполне способных обуздать злую нежить. Но Пращур не предпринимал ничего. Известие об очередном опустошённом селе или ополовиненном караване паломников встречал неизменно:

«Такова воля богов», и внутренне усмехался, потому что знал: никаких богов нет, это его собственная воля! И происходило это не оттого, что Павел Степанович Рыхтиков был кровожаден от природы. Просто это уже НЕ БЫЛ Павел Степанович Рыхтиков в том виде, в каком Судьба привела его в этот мир.

Есть на свете силы, прикоснувшись к которым невозможно остаться прежним. И Павел Степанович изменился. Насколько? Настолько, что случись ему, к примеру, проголодаться, и надумай он попробовать хлебнуть свежей кровушки – пошла бы, ох, пошла! Но был он теперь постоянно сыт и весел, и мысли такого рода пока не приходили ему в голову. И в зеркало он смотреться не любил: зачем? Он ведь жрец, а не девка на выданье. А если бы глянул, так может, и заметил бы, что стал походить на человека меньше, а больше – на кого-то неприятного и злого.

Но в том и была беда, что осознать творящиеся с ним перемены Павел Степанович не мог! Ему казалось, он всё тот же, прежний, просто ловко применившийся к новым обстоятельствам. Ну, конечно, и возраст даёт о себе знать. Все мы с годами не молодеем! Оттого и сеть мелких морщин на посеревшей коже, и желтизна заострившихся зубов, и болезненная худоба… Ну, да ему, как говорят в этом мире, на королевские балы не ходить! А если вдруг надумает да пойдёт – ему в любом виде будут рады!

Убивать нежить всегда трудно. Вдвойне – делать это незаметно для окружающих. Потому что это только название такое «нежить». А начнёшь её резать драконьим серебром – визжит громче любой живой твари. И паломники сразу оглядываются: кто это там не пожелал стать жертвой любимой Эрде, кто посмел противиться воле её?

– Мне кажется, они нас подозревают! – нервничал Эдуард. – Они на нас косятся! Вон тот, видите! – он исподтишка указал пальцем на паломника, плетущегося справа от их группы.

– Да он не за тобой подглядывает, он просто от природы косой! – успокоила Меридит. – Я его вчера на ночёвке хорошо рассмотрела! Глаза как у зайца.

– Расходящееся косоглазие! – авторитетно подтвердил магистр Ингрем. – Говорят, от него можно вылечиться единорожьей мочой.

Вылечиться косоглазому паломнику не пришлось, его съели следующей ночью. Но Эдуарду легче не стало, он по-прежнему чувствовал себя неуютно в стане врага.

– Лучше бы мы шли одни! И быстрее, и веселее, и безопаснее!

– Безусловно. Но тебе же объяснили: в храм пускают лишь тех, кто совершил священный ход, а не кого попало с улицы!

Всё это принц знал и сам. Просто капризничал.

– Какой пример ты подаёшь Улль-Бриану! – укоряла его сильфида. – Он должен видеть в тебе образец воинской доблести, а не деву корриган!

Если честно, девица и сама была бы не прочь поныть и поругаться, только ниша эта оказалась занята принцем, и следовать его примеру было бы неоригинально. Пришлось стать на противоположную позицию и демонстрировать чудеса благоразумия и долготерпения…

Рагнар, тем временем, слушал их разговоры и вздыхал. Ах, насколько легче было бы ему теперь, окажись его изнеженный родственник дома, в безопасности! Сколько с ним хлопот: то ногу сотрёт в кровь, то простудой заболеет, то поносом, то ещё беда какая! На днях, к примеру, упырь его сцапал – еле успели отбить! А главное – всё у него молчком! Лучше бы сразу жаловался, легче было бы помочь! Так нет! Гордый! Будет страдать, но не пикнет, как орк на допросе, пока он, Рагнар, сам не заметит, что у кузена очередное несчастье! Однажды это может случиться слишком поздно – вот чего боялся рыцарь. Страшные картины рисовало воображение: вот он, огромный и сильный, способный одним ударом проломить городские ворота, кладёт к ногам любимой тётушки Элеоноры жалкое бездыханное тельце её единственного сына и произносит роковую, до отвращения избитую фразу: «Прости. Я не смог ему помочь…»