Коля-Коля-Николай
Шрифт:
— Ну и что, — ответил я тогда, — все это глупости. — Мне не хотелось, чтобы моя жена связывала случайные совпадения в жизни с нечистой силой. Раньше, до крещения, она была более свободной.
Выбор моей матери в крестные Елене, Анастасии Ивановны, был не совсем удачным. Конечно, мать хотела этим как-то помочь, ослабить действие проклятия лежащего на семье Шувар, но кто знал, что все случится так, как случилось.
Мне были памятны слова матери: «Жалко мне ее, — говорила она о тете Насте, — все у них в семье не так. Одна беда за другой. Не знаешь, что и думать. Может проклятие нашего родственника Сафронича действует. Хорошо бы, близость к нашему
Однако обряд Анастасии Ивановне ничего не дал. А вот для моей семьи оказался опасным: тетя Настя, моя жена Елена, я, Людмила образовали круг. В нем, в этом круге, оказалась Светик. Так считала жена и мне, как я не пытался сопротивляться, пришлось согласиться с Еленой: грипп — это было начало. Самое тяжелое испытание нас ждало впереди.
Дочь выписали, но, побыв всего лишь один день в детском саду, она снова слегла. В произошедшем, я не хотел винить мою бывшую невесту — понимал, что ее воздействие на Светика невольное и как-то связано с проклятием Сафронича. Хвалебные слова о Светике, высказанные Людмилой и прощальные поцелуи на вокзале — лишь проявления любви ко мне, ничего более.
3
Болезнь Светика надолго выбила нас из колеи. Однако Сафронич был мой родственник, и я верил, что все будет хорошо, и Елене часто говорил о своем убеждении. Со временем она, конечно, согласилась со мной, но это произошло тогда, когда плохое было уже позади.
В поликлинике жене сообщили:
— У вашей дочери пиелонефрит — заболевание почек. — Я представить себе не мог, что насморк, кашель, небольшая температура все это впоследствии так сильно может подействовать на организм Светика.
Болезнь развивалась быстро. Дочь положили в больницу. Как ни хотела моя жена оказаться рядом со Светиком, ей не разрешили.
Врач, миловидная женщина с тихим голосом, уверенно сказала:
— Девочка уже большая. Ей более трех лет. Больница у нас специализированная, персонал хороший, не беспокойтесь, мы быстро поднимем вашу дочь на ноги.
В больнице Светик провела целый месяц. Мне и Елене встречаться с ней нельзя было: таковы были условия лечения. Для обмена белья — я или жена раз в неделю приезжали и привозили чистую одежду. Каждый раз мы надеялись, что нам покажут дочку, но видеться можно было только лишь с лечащим врачом. Она нас информировала о том, как идет лечение и, если считала необходимым, успокаивала. Однажды нянечка сжалилась и показала нам Светика через окно. Выпускать дочку в приемную разрешили только перед выпиской.
Дочка очень скучала, хотела домой. Ее состояние улучшилось, но мы с трудом верили в то, что Светик здорова: бледность на лице не проходила, это волновало нас. Я, как мог, успокаивал жену.
И вот настал день, когда я и Елена поехали, чтобы забрать нашу дочь из больницы. Всю дорогу жена мне что-то говорила и говорила. Я ее не слышал, думал о Светике.
Зима подходила к концу. В небе светило солнце. На улице было слякотно, под ногами лед. Хлопоты с выпиской мне не запомнились, не запомнил я и того, как мы добрались до дома. Дочь я почти всю дорогу держал на руках, ни разу не поскользнулся. Мне даже в голову не приходило, что нужно быть осторожным, чтобы не упасть.
В больнице во время сбора вещей Светика Елена забыла пижаму и еще что-то из одежды. Она хотела вернуться и забрать их, но я ей не разрешил. Потом жена долгое время мучилась:
— Сеня, тебе не кажется, что это плохая примета? — спрашивала она.
— Нет, мне
Я, чтобы не расстраивать жену, сам лично вызвался отвести Светика в поликлинику. Болезнь у дочери была серьезной, иначе бы ее не поставили на учет. Врач-нефролог уделила нам много времени. Она долго говорила о правильном питании — меню дочери, еще обратила мое внимание на периодичность сдачи анализов и наблюдения у специалиста. Многое из того, что она сообщила, я пропустил. Мне не хотелось огорчать Елену. Самое страшное было позади — круг разорвался. Проклятие Сафронича не могло на его родственников так долго оказывать действие.
После выписки Светика из больницы речи о «детском садике» у меня с женой не было. Там не могли ей обеспечить требуемые условия. Адаптацию дочь должна была пройти дома. А вот как долго? Месяц-два — это уже зависело от обстоятельств.
Мы, не могли совмещать работу с уходом за Светиком. Для этого нужно было или мне, или жене увольняться. Мать Елены была не в состоянии справиться с внучкой. Она никогда не занималась хозяйством. Я представить себе не мог, чтобы Галина Александровна готовила диетические блюда для Светика. Все по дому делала бабушка Елены. Моя теща могла только лишь зарабатывать деньги.
— Я вам лучше помогу наличными, — не раз говорила мне Галина Александровна, и часто помогала — многое в квартире было куплено ею.
Для ухода за Светиком я пригласил свою мать. Она, бросив хозяйство — зимой работы было меньше, чем летом, приехала к нам из села в город.
— Отец как-нибудь сам справится, — сказала она мне. — Корову сейчас доить не нужно. Покормить он ее сможет. Поросенку приготовить и дать тоже не сложно. Куры те не в счет. За ними даже ребенок способен ухаживать. Наверное, мать чувствовала себя виноватой оттого, что в крестные моей жене Елене выбрала Прасковью Ивановну, не знаю. Однако она нам очень помогла.
Моя мать пробыла у нас более двух месяцев. Я просил ее пожить еще, но она вдруг почувствовала себя плохо, причем сама не знала, что и думать.
После отъезда матери за Светиком стала ухаживать Елена. Она взяла на работе отпуск. Месяц пролетел быстро. Нужно было что-то делать.
У нас была добрая отзывчивая соседка бабушка Мария Петровна. Она часто помогала нам, правда и мы в долгу у нее не оставались: покупали ей в магазине продукты.
Мария Петровна женщина старая, ей было более восьмидесяти лет, она быстро уставала и долгое время сидеть со Светиком не могла. Но, в душе всегда оптимистка: я часто слышал, как Мария Петровна говорила жене: «Леночка, ничего страшного, я справлюсь с девочкой».
Однажды Елена не выдержала и заставила меня взять отпуск:
— Сеня, ты что, не видишь? Марии Петровне самой нужен уход, а мы на нее «вешаем» своего ребенка.
После ее слов я на следующий же день написал заявление на отпуск и понес его к начальнику. Он знал о болезни моей дочери, поэтому ничего не стал говорить о том, что моя очередь еще не подошла, тут же подписал мне бумагу.
Отпуск я собирался провести вместе со Светиком в доме родителей. Они были на пенсии и могли уделить нам достаточно времени. Я хотел, чтобы девочка привыкла к новой обстановке, и затем намеревался оставить ее на все лето в селе. Дочка, за лето должна была окрепнуть. А уж осенью в сентябре-октябре ее можно было отправить в детский садик.