Колян. Дилогия
Шрифт:
Для отхода бойцов были подготовлены два бортовых автомобиля. Разумеется, груз должен будет вывозиться на другом транспорте, и эти машины придется бросить. Колян решил, что сразу из города их вряд ли выпустят — наверняка объявят план–перехват, и грузу нужно будет отлежаться. Операция была серьезная, Колян профинансировал и вроде бы предусмотрел все — в итоге выбрал в качестве бортовых автомобилей два уаза, так как зима была снежная и нужно было исключить возможность пробуксовки. Он выделил Первому денег на них. Машины были приобретены по доверенности на подставных лиц — первых попавшихся бомжей с паспортом. Номера на уазы поставили ворованные, скрученные со стоящих по дворам заснеженных авто, хозяева которых не ездят зимой и не скоро хватятся пропажи. Был снят подвал, якобы для хранения стеклотары — там был очень удобный выгруз с окном на уровне
Настал день «Ч». С утра Колян занимался подписанием документов по предприятиям и руководил ремонтом, а в голове вертелась одна беспокойная мысль — как все пройдет. Вся необходимая информация была передана Первому, все бойцы были наготове.
Известий Колян ждал в своей квартире, заваливая пепельницу бычками.
Двенадцать ночи. Тихо. Час ночи. Тихо. Два ночи. Тихо.
Звонок по секретному номеру разорвал тишину.
— Это Первый.
— Танго. Бугор слушает.
— Все в порядке. У нас два трехсотых, двухсотых нет. Зелень будет завтра в камере хранения, ячейку и номер сообщу. Камни тоже будут там — после реализации ждем, как договаривались. Дерево в подвале. Потом осмотрим и посчитаем. Отбой. До связи.
— Отбой. Ждите звонка.
Колян включил телевизор, чтобы посмотреть новости. Пергидрольная ведущая сообщила, что был совершен налет на бронемашину «Банка Возрождение», похищена крупная сумма денег в рублях, преступникам удалось скрыться на двух автомобилях типа газель, но в темноте рассмотреть их не удалось. Не зря его бойцы заранее перекусили провода фонарей, освещавших место операции.
Коляна удивило то, что о камнях и валюте не было сказано ни слова — похоже, что им удалось накрыть черный нал, который также перевозился в этой машине, да и камни, скорее всего, были незаконного происхождения. Потому и молчали.
Позже, по словам редких очевидцев и милицейским сводкам, Колян составил полную картину того, как это было.
Кортеж из бронеавтомобиля «Урал» и двух джипов сопровождения со скоростью 60 километров в час въехал на подготовленный к атаке участок дороги. Маячок на крыше машины отбрасывал блики на дома и отражался в пролетающих мимо окнах. Улицы были пусты, как после атомной войны. Февраль, мороз, метель — к этому часу добропорядочные граждане уже провалились в сон.
Из-под колес «Урала» раздался мощный взрыв. Рванула противотанковая мина, к которой был привязана граната с веревкой, замаскированной снегом. Через секунда у «Урала» отлетели передние колеса, и весь удар пришелся в днище автомобиля. Бронированный кузов практически не пострадал. Машина тяжело подпрыгнула на взрывной волне и грохнулась на передний мост. Взрыв был узконаправленным, баки броневика были защищены от стрелкового оружия и потому осколки ничего не подожгли. Машину вообще поджечь трудно, это только в кино от выстрела из пистолета автомобили весело горят, а потом взлетают на воздух. Кроме того, это был специализированный грузовик с тяжелой броневой защитой. В его герметичном, блокированном изнутри кузове, было даже автономное снабжение кислородом.
Экипаж броневика кинулся к рации, чтобы вызвать подмогу, но не тут-то было! Не работали рации, не работала сеть — всё глушили специальные устройства. Джип сопровождения, прикрывавший бронемашину, сходу уткнулся в зад «Уралу». Его фары разлетелись по асфальту переливающимися в свете луны брызгами. Двери джипа распахнулись, но выскочить из него никто не успел — шквал огня из мясорубок–ППШ прошил с флангов небронированные машины так, что охрана так и осталась сидеть в разных позах в салоне.
Возглавлявший колонну джип не избежал той же участи.
После шквала огня все стихло на секунды.
Бойцы отбежали от машины, вперед выдвинулся один, положив на плечо трубу с набалдашником, похожим на ананас. Немецкий фауст–патрон, которым жгли советские танки мальчишки–гитлерюгенд в Берлине, не подвел — жахнул язык пламени из задней части трубы, и в двери грузовика появилась дыра размером с кулак. Как и другие противотанковые ракеты, фауст–патрон не пробил броню силой удара, а прожег ее кумулятивным зарядом — вся энергия заряда при взрыве выплеснулась одной направленной струей огня, прожигающей практически любую броню. Колян знал, что единственное,
Дверь с дырой осталась на месте. Выдвинулся второй боец и еще одна огненная струя ударила в дверь фургона, прямо в то место, где располагался замок. Еще одна дыра. Боец бросил трубу, подбежал к фургону и, закрепив в «прорехах» по гранате — отбежал.
БББахх!
Дверь со звоном отлетела и ударилась об землю. Один из бойцов молча подбежал к проему и прочертил его крест–накрест плотными очередями из ППШ. Выждал несколько секунд. Движения не было.
Он заглянул внутрь и из темноты проема навстречу ему протянулось пламя выстрела — дробовик. Основной заряд пришелся в правую сторону груди и в руку. Картечь засела в мышцах, не задев важных органов. Он выронил автомат, левой рукой достал ТТ и выстрелили несколько раз по направлению выхлопа пламени из ствола. Больше сопротивления не было.
Один из нападающих молча подал рукой знак (Первый знал толк в спецоперациях и вымуштровал бойцов как следует) и к машине подлетели два небольших грузовика–фургона. Налетчики слаженно стали перекидывать груз из броневика в фургоны. Загрузка заняла минут 10 — мешки, коробки, сумки быстро перекочевали в новый транспорт. Уазики заметно просели под тяжелым грузом — его было тонны три, не меньше. Рессоры уазов были заранее усилены, чтобы не случилось никакой неожиданности — грузоподъемность уаза с металлическим кузовом официально составляет 1000 килограмм, на самом деле эта «лошадка» может взять не менее двух тонн без ущерба для «здоровья» — главное, чтобы рессоры сдюжили, не лопнули.
Наконец погрузка закончилась. Неожиданно как из под земли появилась раздрызганная шестерка вневедомственной охраны. Она практически налетела на искореженные машины Михалыча. Милиционеры, которые за свою жалкую зарплату не собирались класть животы во славу олигархов, тут же попытались свалить с места происшествия как можно быстрее, лихорадочно крича в трещащую от глушилок рацию.
Один из них, самый молодой и глупый, высунувшись из окна открыл огонь из автомата по отъезжающим от броневика машинам. В ответ к нему потянулись струи пуль из автоматов, и он враз обвис на двери, выронив ствол на землю. Фары шестерки разлетелись вдребезги и из радиатора с шипением полились струи горячего тосола. Лобовое стекло покрылось пунктирами трещин и дырками. Шестерка, пятящаяся задом вильнула и, уткнувшись в ледяной сугроб, сиротливо застыла у обочины.
Милиционер сумел все-таки зацепить одного коляновского бойца. Тот перетягивал куском тряпки лодыжку, прочерченную пулей 5.45.
Грузовики быстро, без огней помчались по заснеженным переулкам — маршрут был подготовлен заранее — и через 10 минут остановились у окна приемки стеклопосуды, покрытого блестящей оцинковкой.
Не включая света, они тихо открыли дверь в подвал и споро, не останавливаясь, стали разгружать машины, кидая мешки в помещение. При разгрузке Первый мельком осмотрел груз, обнаружил, что имеется валюта, которая занимала не так много места, отложил ее, отложил бумажные пакеты, конверты с драгоценными камнями. У них с Бугром была договоренность о том, что все камни и изделия из золота передаются Бугру для реализации по справедливой цене, и потом, за вычетом доли Бугра, возвращаются в группу. Понятно было, что справедливая цена — это та, которую установит Колян, а он, конечно, не собирался брать паленые камни по их рыночной стоимости — максимум за десять процентов цены. А то и ниже — продать их в России, не вывозя за границу, было практически невозможно. Даже реализовать их в изделиях было очень трудно — надо было выстроить цепочку их происхождения до самого алмазного месторождения. И то не факт, что можно прикрыть это дело — каждое месторождение алмазов имеет свои особенности, каждый алмаз несет в себе как паспорт тот состав, того месторождения, на котором он найден. То же самое касается и других камней. Если у вас есть сертификаты, что вы купили алмазы у какого-нибудь ЯкутскАлмаза, то никак не могут у вас появиться алмазы из Намибии. Государство строго следит за оборотом драгоценных камней, примерно так же, как за печатанием денег, и обрушивается на посягнувших на ее право всей мощью своего репрессивного аппарата.