Колыбель прибаБахуса 2
Шрифт:
— Веселитель! Жив, здоров! Дай я тебя обниму! — распахнув объятья и роняя мешки на пол, бросился ко мне граф. — Сколько лет, сколько зим… Всего ничего, а словно сто лет пролетело! Как ты тут?
— Вот именно тут не очень. — развел я руками, и Куладра расценил это как готовность к обнимашкам, так что пришлось сделать небольшой перерыв в разговоре и даже дыхании — настолько старый немертвый оказался сильным. — Ну да это ладно, разгребусь. Давай лучше ты расскажи, как вы там после армагеддона вашего возродились? Одно дело от Мардукора это все слышать, а другое — от самих участников события.
— Ох, ну тут в двух словах не
— Черт, а тут курильни то, наверное, и нет. — я растерянно осмотрел комнату в поисках чего-нибудь, из чего можно собрать если не кальян, то хотя бы трубку. — Да и хозяева в хламину…
— О, это я предусмотрел. — хитро улыбнувшись, граф дернул завязки одного из мешков и достал нумырийскую курительную приспособу. — Огоньку только… Вот ведь тьма, об этом и не подумал… Надеюсь, с огнем тут проблем не будет?
— Вот с этим точно все нормально. — ухмыльнувшись, я призвал своего огненного духа, прикоснувшись к нужному камню на вернувшемся сразу после моего возвращения с испытания браслете. — Давай, забивай.
Глава 42
История старого кровососа оказалась, на самом деле, короткой. Намного короче, чем мое повествование с момента окончания прошлых событий. Первое — это гибель. Куладры в частности, и окружающего мира, в целом. В тот момент вампир был у себя в пещерных хоромах и не видел происходящего на улице. Сначала был удар. Затем исчез воздух. Нормальный человек тут же и помер бы, но нежити атмосфера особо без надобности. Так что пришлось потерпеть с полминуты, пока нарастало землетрясение, после чего камень вокруг разогрелся, принялся плавиться, но прежде чем граф обратился пеплом, он успел увидеть, как испаряется каменный потолок…
Затем последовал астрал. Бесконечное пространство без неба и земли, но с твердью под ногами, заполненное желтым туманом. И уймой всех тех, кто обладал душой. Люди, эльфы, орки и прочие разумные. Звери и птицы, рыбы и гады. Даже насекомые и растения! Сначала это было похоже на бесконечную лесную полянку, границы которой тонут в дымке. Но мы же помним, что разные души обладают разным весом в мире мертвых? Вот и тут это дало о себе знать через какое-то время. Видимое вампиру пространство треснуло и начало потихоньку расползаться. Деревья падали на бок, переворачивались вверх корнями, потом обратно, словно в невесомости. Трава вспучивалась, слипалась в пузыри, большие и маленькие, и эти пузыри медленно уплывали куда-то вверх.
Разумные тоже разделялись. Кто-то поднимался выше, кто-то погружался ниже, но тут хотя бы без переворотов. Как на ногах стояли, на жопах сидели, на спинах и пузах лежали… Все по-разному пережили попадание сюда. Граф знал многих из них — в конце концов, рядом с ним были все те, кто был рядом и в мире живых. То есть, по сути, его подчиненные и земляки. Кто-то из них периодически пропадал, поглощаемый клубами желтоватого тумана, и также периодически эти облака выплевывали других им на смену. Это было следствие особенностей астрала — если захотеть к кому-то попасть, он тебя к нему проводит. Если неподалеку — так это и вовсе будет похоже на телепортацию. Вот как тут.
И самое страшное — не было ничего из того, что кто-то слышал про посмертие. Не пришла ни за кем Гурля, не проводила
И они пришли. Время в астрале, конечно, течет иначе, особенно когда ты дух, не нуждающийся во сне и прочих минусах мясного скафандра. Через несколько дней желтый туман рассекли в буквальном смысле рыболовные сети, сотканные из разноцветных нитей. Десятки, сотни, а может — и тысячи сетей. Одни из них утаскивали траву, что пусть и уплыла наверх, но освоившийся в этом странном месте дух мог отыскать. Другие — деревья. Третьи — рыб, и так далее. В последнюю очередь они утащили души разумных. И тогда старый вампир на своей шкуре ощутил величие древних, настоящих богов, на фоне которых местные младшие казались насекомыми. Искушенный в магии, граф, которому вернули его прежнее тело вместе с одеждой, видел их, бродивших по земле и создававших тела для воскрешаемых, и буквально ощущал, как стонет само пространство вокруг от разливающейся в воздухе сильнейшей магии.
Кого-то создавали из земли, кого-то из воды, из воздуха, из чистой энергии… Травы сплетались в тугие коконы и распускались, подобно цветам, рождая людей. Происходило это под открытым небом, потому что их город-гора… Еще только был в процессе восстановления. Над равниной возвышалась масштабная иллюзия-голограмма, на которой было видно все внутреннее устройство, а от плотности божественной маны, создающей камень и все прочее, хотелось пасть ниц и ползком удалиться как можно дальше. Потому что, если что-то в заклинании пойдет не так, все вокруг испарится еще раз вместе с графством и всеми соседними регионами.
Про эти голограммы мой древний братишка мне рассказывал, когда я интересовался этим еще зимой, дома. Сефоттин сходил в прошлое и чуть грыжу себе не заработал, сканируя поверхность планеты и пытаясь остаться незамеченным для вражеских сканеров. А то, если б его два раза поймали, там временной парадокс и наебнул бы ближайший сектор галактики ко всем хренам. А потом, вернувшись, он воссоздал все в виде иллюзии-шаблона, по которому весь пантеон, как мог, восстанавливал разрушенное. Способов была, конечно, уйма, и умений у освобожденных богов было немало подходящих. Но все равно, целую планету реконструировать, это тяжелый труд. И тем особенно это было необходимо в первую очередь им самим — надо же показать, что древние вернулись, и они полны сил!
Ну а то, что этим самым древним еще перед этим предстояло воскресить уйму душ тех богов, которых Крон умудрился к тому времени поглотить… Куладра, конечно, знать не мог. Но, естественно, потери среди богов были. Ровно такие же, как и среди смертных. Ровно по той же самой причине — некоторые души оказались затянуты в круговорот перерождения. Отыскать их, само собой, возможность есть. Но смысла нет — память сброшена, личность перестроена — это уже совсем другой человек. Но в целом, эти потери были ниже, чем при какой-нибудь там войне, или эпидемии, или еще какой напасти. Так что погоревали по усопшим, да принялись отмечать свое возвращение.