Колыбель тяготения
Шрифт:
Приглушенное освещение стирало возраст и превращало Лору в девочку, которую стоит откармливать бургерами, а не травить крепким алкоголем и страшной правдой.
— Ничего существенного. Это личное дело, хоть и непростое для меня — легко соврал Майкл. — И мне важно понять, почему вы, человек убежденный во вреде таких экспедиций, оказались здесь.
— Это очень просто. Есть древняя фраза о том, что, если невозможно предотвратить безумие, стоит его возглавить. Уж не знаю, какие тогда вкладывали смыслы… Человечество в космосе уже не остановить, черта пройдена. Экспансия суть нашей расы. Человек и инсектоид — два главных гончих пса Федерации.
— Прямо уж гончие. Звучит, как насаждение веры огнем и мечом, — покачал головой Майкл. — Люди все-таки выучили свои уроки и никого в светлое будущее пинками не гонят. Вы лучше меня знаете, что в Федерацию, например, входят расы, для которых видовой и зародышевый геноцид все равно что регулярная уборка. Даже звучит жутко, но земляне молчат и жмут им лапки. Даже к агрессорам не причисляют.
— И слава богу. То, что нам на других планетах кажется аморальным и отсталым — просто часть сложнейшей экосистемы. Вмешаешься в нее — не разгребёшь последствия. Но мы хоть и выучили уроки, Майкл, по сути не изменились. Просто стали умнее и мыслим шире. А по большому счету для чего создан «Горизонт»? Чтобы мчаться сквозь вселенную, размахивая знаменем гуманизма.
Майкл всмотрелся в переливающийся перламутром пузырь у себя над головой. Изнутри будто проглядывала настороженность, как у затаившегося живого существа.
— Знаменем гуманизма в широком смысле, — улыбнулся он. — Ну да, жизнь для нас как была высшей ценностью, так и осталась. В древности и античности народ боролся за выживание против народа, государство против государства, сторонники одних ценностей против других. А когда вышли в космос, выяснилось, что выживать землянам нужно всем вместе. Потом одно столкновение, другое, союзы, федерации и приходится мыслить еще шире. Теперь нас беспокоит выживание всех разумных рас вселенной. От агрессоров до аморфных амеб, прячущих щупальца, чтобы их удобнее было жрать.
— Майкл, вы говорите, как отпетый романтик! Но да, человечество опять впереди всех и на белом коне. Остальным плевать на мутные гипотезы о горизонтах разума вселенной. Нет никакого дела до трансформации и возможной гибели. Каждый дятел сидит в своем дупле. Но нам же позарез нужна миссия всеобщего спасения. Миссия и экспансия — как две стороны одной медали. Мы преследуем великие цели, а по дороги создаем огромные проблемы. И для себя, и для других. Горизонтами разума могут разве что инсектоиды заинтересоваться. Чтобы что-нибудь улучшить массированными энергетическими ударами.
Ее горячность напомнила утреннего Люка. В какой-то момент своих рассуждений Лора встала и принесла практически полный графин. Решила, что он ввяжется в спор, длинною в алкогольную ночь? Это вряд ли, Майклу требовалось другое.
— Лора, вы меня запутали. Так вы против нашей экспедиции или за?
— У меня нет простого ответа, но скорее я против, Майкл. Сколько людей погибло, когда мы впервые столкнулись с инсектоидами? Полмиллиона. И ради чего? А теперь мы мчимся навстречу гиперразуму. Предполагаем, что ему нет до нас никакого дела. Что это практически природная аномалия. Мы ее изучим и спасем расы вселенной от возможных последствий. От каких? Гипотетических трансформаций? А если «ему» нет до нас дела, пока мы далеко, а стоит появиться поблизости, как дело до нас появится. Что мы в состоянии противопоставить такой мощи? Ответ — ничего. Так мы подставим еще и тех, кого взяли под крыло, гуманисты
— Окей, Лора, вы правы, теоретически это возможно. Но тогда зачем вам быть здесь? Зачем возглавлять безумие? Может, лучше спасать оставшихся?
— Во-первых, я не выношу чистоплюйства, Майкл. Знаете, все это… ваше дело неправое, поэтому я отойду в сторонку и посмотрю, чем все кончится. Лицемерие в чистом виде. Беспокойство сугубо о собственном душевном комфорте. Но дело даже не в этом. Раз безумной гонки не избежать, нужно постараться ее выиграть. Приложить все силы. А я один из ведущих астробиологов. Со мной у вас больше шансов на победу. А я постараюсь дожить хотя бы до первой встречи с гиперразумом. Сделать все, что в моих силах, чтобы разобраться, оставить свои рекомендации и подготовить смену. Буду надеяться, что с непредсказуемыми последствиями справятся другие. Все-таки нашу неуемную экспансию теперь прикрывает не только Земля, но и Федерация. Не зря же мы накопили столько союзников. Иногда надо доверяться другим, не так ли, Майкл?
Иногда надо доверяться другим и делать свое дело. Ради него он оставил Джеки на Алексея Треллина. И сейчас решительно ничего не изменилось. Просто стало больнее и страшнее. Но это его проблемы. И их придется тащить за собой. Раз уж Лора Бурская перешагнула через веру, чтобы поступить так, как от нее требовала ситуация, то он должен сделать так же. «Горизонт» полетит вперед, а его губернатор будет молчать и надеяться на весточку с Земли. На победу.
Майкл встал, плеснул виски из початого графина и выпил в три крупных глотка. Размял правое плечо, ноющее после духоподъемных подвигов в шахте.
— Я очень рад, Лора, что вы с нами. Как только экзопланета нарастит мяса, я буду настаивать на скорейшем развертывании лаборатории по моделированию и изучению гиперразумных скоплений. Чем раньше начнем, тем лучше будет для всех.
— Спасибо, Майкл. Античные астробиологи отгрызли бы себе пальцы, если бы узнали, что когда-нибудь придется вступать с контакт со звездным скоплением. Где красный карлик, а где, строго говоря, биология. Даже сегодня это звучит фантастично.
— Для одних фантастика, для других реальность. Даже чаще проблемная реальность.
Он поставил бокал и неожиданно для себя отвесил глубокий поклон. Лора не сдвинулась с места, только удивленно приподняла брови.
Майкл сидел на крыле авиетки и с удовольствие вдыхал влажный воздух от единственного здесь водного резервуара. Над рабочей зоной биологов небосклон выглядел темно-серым, с сизыми разводами по линии горизонта. На насыщенно сером полотне бесконечной россыпью ярких и тусклых монет светились звезды. Сквозь сравнительно тонкую атмосферу экзопланеты клубились облака далекой незнакомой туманности. Правду говорят, что под чужими звездами теряются жизненные ориентиры. Будто ты сам становишься кем-то другим. О них надо специально думать и помнить. Повторять про себя, кто ты и зачем отправился в путь.
Вселенная представлялась Майклу огромным кисельным пятном. Густое, медлительное, как и любой кисель, оно расползалось по неведомой тьме. Он сам и Земля — всего лишь часть «киселя» и им никак не дотянуться до внешнего пространства. Непознаваемого, вполне возможно, несущего угрозу. Но страшнее, когда родной и знакомый «кисель» ведет себя непредсказуемым образом. Все равно что самые обычные каменные стены дома вдруг начинают посмеиваться и подмигивать. Впору бежать в психушку, верить в наведенный морок или вмешательство высших сил.