Колыбель времени
Шрифт:
Я понимала, что она может и не выжить, и не могла вспомнить, болела ли действительно королева оспой. Потом вспомнила, что болела, и сильно.
Что-то толкнуло меня открыть свой заветный сундучок с препаратами. Помнила, что там материал для шитья тканей, а вот что еще?.. Столько лет не заглядывала, с самого своего первого дня здесь. Просто не было необходимости.
В сундучке оказалась упаковка одноразовых шприцев и разные ампулы и флаконы. А еще инструкция, гласившая: «При оспе: гаммаглобулин 3–6 мл внутримышечно, метисазон
Я обомлела, тот, кто подсовывал мне сундучок, прекрасно знал, что придется пользоваться?! А дата выпуска? Ведь я попала сюда четырнадцать лет назад, за такое время любое лекарство станет негодным. Но выхода все равно не было, Елизавете, что так, что эдак, не выжить, надо попробовать.
Оставалось придумать, как можно сделать укол, не возбуждая подозрений, чтобы не подумали, что это я доконала королеву. Уколоть удалось, просто у постели королевы по ночам дежурила только я, как уже переболевшая.
Последней попыткой врача сэра Бархата было какое-то снадобье, данное им Елизавете. Все равно хуже не будет… Бедняга уже даже произнесла свою последнюю волю: назначить лордом-протектором Англии Роберта Дадли. Члены Совета согласились.
Страна замерла. Депеши послов летели во все концы ежечасно. Умирала королева пусть не самой богатой и влиятельной, но одной из самых сильных стран Европы. Но не сама ее смерть была столь притягательна для умов многих власть имущих в старушке Европе. Будь у королевы достойный наследник или просто супруг, беспокойств куда поуменьшилось, но строптивая дочь короля Генриха, много раз названная незаконнорожденной, но сумевшая стать королевой, оставалась девственницей. И никого из близких родственников рядом!
Не спали не только в Хэмптон-Корте, мерил шагами свои покои и граф Меррей в Эдинбурге, вертелась с боку на бок его красавица сестра. Смерть Елизаветы открывала Марии Стюарт дорогу к трону Англии, но она прекрасно понимала, что получить этот трон будет неимоверно трудно. И все же это резко повышало ее ценность как невесты.
Шотландский посол в Англии Мелвилл доносил, что королева назвала Роберта Дадли лордом-протектором Англии на случай своей смерти. Назвала наследника? Но таковым Дадли быть попросту не мог, лорд-протектор не король. Мария Стюарт ломала голову над тем, как поступит ее собственный брат, поддержит ли притязания сестры или пойдет на поводу своих английских хозяев?
Об этом же размышлял и Меррей. Заманчиво объединить Англию и Шотландию, но только не под рукой Марии! Эта красотка немедленно притащит на престол какого-нибудь испанца или француза-католика. Шотландия от этого ничего не выиграет, мало того, в ней снова начнутся религиозные войны! Как бы ни хотелось Меррею посадить на английский трон сестру, он понимал, что для Шотландии это невыгодно.
Английская королева лежала при смерти, а тысячи людей ломали головы, каждый со своими надеждами ожидая страшной минуты. Поистине, быть королевой не только нелегко, но и смертельно опасно.
Елизавета
Королева лежала в постели, до самого носа закутавшись в простыню, не хотелось, чтобы кто-то, кроме верной Кэтрин, видел ее покрытое сыпью тело и лицо. Но когда она, очнувшись от забытья, открыла глаза, то увидела… Роберта Дадли!
— Роберт… вы здесь?
— Я там, где и должен быть по зову любви, Ваше Величество.
— Уходите, уходите! Вы можете заразиться и испортить свое прекрасное лицо!
Дадли скромно покачал головой:
— Мое лицо не играет никакой роли, если больны вы. Я буду рядом.
Конечно, она все же прогнала его, но ненадолго, Роберт приходил ежедневно, подолгу сидел и пытался развлекать королеву. Это выглядело настоящим подвигом — не побояться рисковать своей внешностью, чтобы принести радость Елизавете! Так думала сама королева, а вот Сесил думал иначе:
— Этот хитрец появился только тогда, когда опасность уже миновала. Где он был в первые дни, когда можно было заразиться?!
Конечно, Дадли мог возразить, что поздно узнал, но Сесил-то знал все обо всех…
Не знаю, что именно помогло, ведь врачи тоже давали какое-то питье, я вообще рисковала навредить, но, видно, организм, никогда в жизни не получавший антибиотиков, так обрадовался неожиданной помощи, что воспрянул духом и довольно живенько очухался. Но никому ничего сказать я просто не могла. Как объяснить появление у меня таинственных препаратов и особенно шприцев? Перед каждым уколом приходилось подсовывать Елизавете под нос ватку с эфиром, чтобы она ненадолго вырубилась.
Я очень переживала, но все обошлось. Оставалось только задуматься над предусмотрительностью Антимира и компании. Сделать мне лично прививку от оспы перед отправкой (не знаю, делали ли парням, возможно, тоже), после которой остались два пятнышка на руке, насовать в сундучок гаммаглобулина и метициллина… Все-то они знали, даже то, что Елизавета заразится.
От кого? А вот это вопрос… Сидя у постели чуть живой королевы, я размышляла. Кто заразился? Я, Мэри, несколько служанок… это неудивительно, мы все были рядом, особенно в инкубационный период. Я перенесла легко из-за прививки, у Мэри Дадли лицо изуродовано, наверняка там папулы такие, что шрамы останутся обязательно. Служанки обе умерли, за ними ухаживать так серьезно некому…
Служанки… Энн заболела даже раньше, значительно раньше. Вот от кого подцепила эту гадость Елизавета! А сама Энн от кого? Вторая служанка Салли с Энн почти не пересекалась. Что их связывало? Только безделушки королевы, ее корзинка для шитья, веера, чулки…
Стоп! А не я ли заболела раньше всех?! Ведь именно меня лихорадило одновременно с Энн и Салли, только они умерли, потому что не были привиты. Кто из нас троих успел заразить Елизавету? Теперь это уже не важно, главное понять, откуда мы сами заразились. Больных вокруг нет и не было, значит, тут что-то такое, что связало нас троих, какая-то вещь, хотя оспа редко передается через вещи.