Колыбель
Шрифт:
— Во–первых, почему ты решил, что это остров?
— Откуда тут взяться полуострову? Мысленно представьте себе карту, это на сколько нас должно было унести. Унесенные, блин, водой!
— Если это было цунами, то сейчас там, в отеле и повсюду, я думаю, хаос и вообще черт знает что. Нас не первых хватятся.
— Но здесь же хаоса нет. Здесь вон экологический завтрак и все такое.
— Я сам все время об этом думаю. Объяснение наверняка есть, но мы не прямо сейчас его узнаем. Ты ешь.
— Да как–то,
Денис встал. Он был длинным сытым парнем с мясистой «московской» фигурой, круглой, щекастой, кудрявой головой, которая тут же уперлась макушкой в потолок хижины.
— Сядь.
— Да не могу я сидеть. Надо же как–то все выяснить — кто, что…
— Где? Когда?
— Только не делайте вид, что полностью владеете собой, что у вас…
Речь прервалась сама собой, потому что к хижине кто–то приблизился. Кто–то большой, и передвигался он с шумом. Денис сделал шаг назад, в глубь помещения. Дядя Саша развернулся на руках так, чтобы сидеть к входу лицом.
Плетеная дверь была заброшена на крышу решительными руками, и внутрь вошли один за другим двое дикарей, как и юная подавальщица, в набедренных повязках, босиком. Они тащили большую плетеную корзину, поставили рядом с подносом и, ничего не сказав, удалились.
— Заметьте, никакого оружия. Ни у тех, что на берегу, ни у этих. Может, они не людоеды, а, наоборот, вегетарианцы?
Дядя Саша подобрался поближе к корзине. Денис навис над ним и сообщил сверху:
— Так это, кажется, наше. Собрали на бережку, очень с их стороны любезно.
Инженер начал доставать из плетеной емкости перепачканные в песке, мокрые предметы: надорванная пластиковая упаковка с маленькими бутылками колы, один резиновый пестрый шлепанец, связка пластиковых соломинок для коктейля, мокрый ком салфеток, красный швейцарский перочинный ножик с крестом и множеством лезвий…
— Шикарная вещь, с одним таким можно цивилизацию построить на необитаемом острове.
— Не может быть! — Дядя Саша повернул к напарнику просветлевшее лицо. В руках у него был мобильник.
— Мой, — сказал Денис, протягивая руку.
Радость оказалась недолгой. Машинка отказалась оживать, несмотря на усиленный массаж большим пальцем.
— Морская вода, — сказал дядя Саша, беря прибор у напарника, чтобы тоже попытать удачи.
Хозяин разочарованно махнул рукой:
— Да там и денег не было ни копейки. Уже неделю. Поищите там свой.
Инженер наклонился над корзиной.
— Да нет, он у меня всегда был на поясе. — Он показал на пустую кожаную ячейку на ремне. — Рыбки разговаривают.
— Что там еще?
Заводная механическая бритва, еще связка соломинок для коктейля, настенный календарь за 2012 год, — можно было подумать, что волна
— Это еще зачем? — рассеянно произнес дядя Саша.
Напарник взял у него явно не самый необходимый в данной ситуации предмет и зачерпнул им риса.
— Боец без ложки — инвалид.
Размокший органайзер.
— Если еще и ручка найдется…
— Две, Денис, сразу две.
— Будем вести береговой журнал.
— Ты решил здесь обосноваться надолго?
— Типун вам!
Еще один шлепанец, только не пестрый и не резиновый.
— Сменная обувь.
На ногах Дениса были кеды, дядя Саша был в потертых, совсем потерявших от воды вид мокасинах. Они одновременно подумали о том, что это удача — оказаться в их ситуации хотя бы не босиком.
Термос. Закрытый. В нем была морская вода. Каким образом? На эту тему думать не было сил — просто чудо.
О-о! Бутылка «Джонни Уокера».
Товарищ инженер с самым равнодушным видом отложил ее в сторону и, чувствуя на себе удивленно–возмущенный взгляд аниматора, пояснил:
— Напиться в нашем положении — это безумие. Мы не знаем, как тут относятся к пьяным. Вдруг как у саудитов?
Как только корзина была опорожнена и в углу легла куча мокрого скарба, явилась прежняя безмолвная девушка и унесла корзину.
— Такое впечатление, что тут где–то видеокамера. Почему она молчит, и как, по–вашему, ее зовут?
Молодой человек снова встал. Приблизился к дырявой стене, припал глазом.
— Тут несколько таких. Фанз. Людей не видно. Ну, коне–ечно, старуха у «вечного огня» что–то вычесывает из башки, голопузые ребятишки. Как вы думаете, дядя Саша, как они думают — мы имеем право выйти, осмотреться? Или за это — копье в брюхо?
Дядя Саша возился с мертвым телефоном. Вся подтянутая, сухощавая фигурка сосредоточилась на этом.
— Я же говорил, нет там ничего.
— А вдруг тебе позвонят?
— Разве что с того света. Все, кто знает этот номер, для меня умерли. Хотя что я несу, у Марио, у лысого, знаете, менеджера, номер записан. — Денис оживился. — Должны они меня хватиться. Нас. Начнут, пусть не сегодня, разыскивать… мы ящиков с виски одних везли… сколько?
— Не позвонят, — хмуро сказал дядя Саша. — Морская вода испортила твой телефон.
— Просохнет.
— Сомневаюсь.
Денис бросил телефон в кучу барахла и сел, прислонившись спиной к плетню. Начал ощупывать карманы. На нем были трикотажные штаны турецкого покроя, с отвисшей мотней, и майка с Эйфелевой башней на животе.
— У вас есть деньги? У меня вот две пятерки, ойры, и долларов десятка и еще по одному… Карточки здесь вряд ли принимают.
— У меня есть сомнение, что здесь что–то можно купить за деньги.