Колыбелька из прутиков вербы
Шрифт:
Вот приходит она как-то из парикмахерской в шоковом состоянии и делится с дочкой свежими новостями:
– Ты только послушай, что пани Новакова сейчас рассказала! Работает она, стрижет, причесывает, волосы красиво укладывает. Очередь женщин сидит, ждет. И среди них вьетнамка. Тихая такая, вроде аккуратная, чистая. Сидит и сидит себе. И все рядом с ней сидят. Не будет же никто отшатываться, правда? Она же никому ничего плохого не делает. Ладно. Время идет. Сидят, ждут. Потом подходит ее очередь, вьетнамки этой. Садится она в кресло. Ну, пани Новакова ее спрашивает, что, мол, будем делать? А та отвечает, что хочет подстричься покороче. Ну, хорошо. Перед стрижкой обычно голову моют. И пока пани Новакова
И представляешь!!! Ох, даже выговорить страшно, даже вспоминать противно! Когда горячий воздух из фена попал на эту шишку, она вдруг лопнула! И из нее черви вывалились и поползли! Куча червей! И все это увидели, кто в очереди сидел! И принялись дико визжать, как будто их режут. А бедная пани Новакова сначала страшно растерялась, у нее прямо руки отнялись, представь, но потом взяла спрей от насекомых и напшикала на этих червей.
Ужас! Ужас!!! Что ей только пришлось пережить, бедняжке! Черви перестали извиваться и попадали на накидку, которой была эта вьетнамка укрыта во время стрижки. Уйма червей скрюченных, не сосчитать, сколько их у женщины под кожей жило! И еще там, в шишке, сколько осталось!!!
Пани Новакова просто святая: она все там ей прочистила пинцетом, йодом залила, велела к врачу пойти. А та – как должное все восприняла. Даже не извинилась и, главное, не удивилась. Видно, не впервой ей такое видеть. Встала, заплатила и ушла. Пани Новакова смотрит – а у нее клиенток ни одной не осталось! Все разбежались, как от чумы. Еще бы! Каждый убежит, если своими глазами такое увидит.
– Мамочка, откуда у той женщины черви в голове завелись? Как это возможно? – ужасалась Марико.
– У них там джунгли. Попала какая-то личинка под кожу – и развелось их множество. Там все другое. Не как у нас. У нас своего счастья хватает: клещи вот тоже под кожу залезают, кровь сосут, отравляют человека. У них – свое. Но мы-то к ним со своими клещами не лезем. А они везут и везут всякую заразу. Пани Новакова сказала, что теперь будет сначала проверять, нет ли у чужеземцев на головах шишек. А если обнаружит – ни за что обслуживать не станет. И правильно! Такое пережить! С какой стати? Как у нее только сердце не разорвалось?
Марушка страшно тосковала, выслушивая подобные истории. Мамочка не понимала, что этот рассказ относился и к ее собственной дочери! Дочь словно изнутри постигала, что о ней говорят, когда она этого не слышит. Да и слышать приходилось немало, что уж говорить. Ей со всех сторон доставалось за нестандартную внешность. И привыкнуть к этому было невозможно. Можно было только научиться терпеть и ждать.
Чего она ждала? Ну, как обычно, чего и все остальные люди. Счастья, чего же еще! И ведь вот диво – никто не знает, что это за штука такая – счастье, а все его ждут и друг другу настойчиво желают во время всяких праздников.
Счастье, в Марушкином понимании, заключалось в материальном достатке и в том, чтобы ее приняли со всей ее уродской внешностью в среду нормальных людей. В старших классах ко всем ее прежним прелестям прибавился еще и непомерно высокий рост, и добавилось ей на окончательную погибель еще несколько обозначений: «дылда», «каланча раскосая», «китайский небоскреб»… Всего не запомнишь. И не забудешь.
Она не раз рыдала в подушку, спрашивая у ночи, за что ей все это, почему она не только раскосая и желтокожая, как отец, но еще и долговязая, непонятно в кого? Зачем природе надо
Вот такую, тощую, высоченную, узкоглазую, и усмотрел случайный приезжий рано утром, когда она стремительно вышагивала в школу, старательно сутулясь и глядя себе под ноги, чтобы не видеть выражения лиц прохожих, в которых она умела к своим пятнадцати годам прочитать только отвращение и отторжение.
– Простите, – окликнул девочку турист, – могу ли я к вам обратиться?
Он говорил по-английски, и Марико немного успокоилась. Иностранцы к ее внешности относились совершенно нейтрально. Во всяком случае, от них она ни разу не услышала обидных слов и не увидела саркастичных недоуменных гримас, появляющихся на лицах соотечественников при разговоре с ней.
– Чем я могу вам помочь? – отозвалась она.
Английский ей мама вдалбливала с раннего детства, тут она была лучшей в классе.
– Я работаю в известном модельном агентстве, вот моя визитная карточка, возьмите. У вас необычная внешность, совершенно модельная. Несомненно! Я хочу вас пригласить на фотосессию. Уверен, что вас ожидает большое будущее в нашем бизнесе. Вы не пожалеете, если дадите согласие.
Марико насупилась, считая, что в очередной раз стала объектом издевки. Только издевка эта отличалась от прежних своей особой изощренностью. Однако опытный работник агентства не в первый раз встречался с недоверием и даже враждебной реакцией будущих звезд мировой моды, которых он случайно встречал в разных концах света. Он отлично понимал, что творится в сердечках этих непомерно высоких, выделяющихся из толпы девочек, какие словечки привыкли слышать они в свой адрес, как угнетены и придавлены ощущением собственного мнимого уродства.
Он умел убеждать. Для начала он добился того, что Марико дала ему мамочкин номер телефона. Остальное было уже делом техники. Он постарался предъявить взрослой женщине убедительные доказательства своих слов. Через две недели мать с дочерью уже находились в Париже, в том самом агентстве, которое он представлял. Там и был составлен и подписан первый контракт. Счастливая звезда взошла наконец над Марушкиной дорогой жизни.
Теперь она не боится никаких трудностей, она всем довольна. Ведь сейчас она может позволить себе все. Все-все-все. И мамочка ее ни в чем не нуждается и нуждаться не будет. Марушка оставила ряд распоряжений, касающихся всяких непредвиденных случаев. Мамочка ее всегда будет обеспеченной и довольной. Стоило в детстве так страдать, чтоб получить сейчас то, что она имеет? Это открытый вопрос. Она бы ни в коем случае не хотела снова пережить свое детство. Ни под каким видом. С отцом она последние годы почти и не виделась. Он был погружен в работу, то есть в то, что он называл работой, а Марушкина мама – чистейшей воды безумием.
Присутствие голема
Как бы там ни было, но голем продолжал своей несуществующей жизнью вмешиваться в чужие судьбы.
Получалось, что и Варя подружилась с Марушкой именно благодаря голему, если уж смотреть в корень вещей.
Однажды Варя гуляла в центре Праги, останавливаясь у каждого ларька, торгующего сувенирами. Ей хотелось привезти своему любимому что-то необычное, какую-то небольшую вещичку со значением, чтобы он с удовольствием послушал Варин рассказ, заинтересовался и обрадовался подарку. Конечно, она остановила свой выбор на глиняной фигурке голема. Фигурка выглядела нарочито грубой и страшноватой, но внимание привлекала.