Колыбельная для вампиров 4
Шрифт:
Рени твёрдо посмотрела на Штейна и тот согласно кивнул. Не выпуская её из объятий, он повернулся к Нику.
— В отношении намерений Эльжбеты ты совершенно прав. Она скрывалась от Мика, но нас, молодняка, не стеснялась. Я имею в виду, что она не скрывала своих честолюбивых амбиций, а уж её королевские замашки и жестокость были секретом только для него. Многие из нас боялись её как огня. Эльжбета была настоящей дьяволицей, к тому же умной и коварной. Поймать её на преступлениях было практически невозможно. Вот только шила в мешке не утаишь. Когда идёт массовый забой и неугодные ей начинают пачками умирать или бесследно исчезать, лишь дурак не догадается,
«Teufel!» — ругнулся Штейн, уже жалея о том, что поддался жалости и начал рассказывать об Эльжбете. Стоило ему погрузиться в прошлое и полезли болезненные воспоминания детства, которые, как ему казалось, он надёжно похоронил.
— Особенно не повезло женскому окружению Мики. Конечно, в те времена на базе было ещё неспокойно и случалось всякое. Но как только они стали жить вместе, сразу же участились случаи гибели его близких приятельниц, включая некоторых сотрудниц, с которыми он работал. То одна из них неудачно прогуляется вдоль обрыва и, оступившись, свернёт себе шею, то другая попадёт под кабель высокого напряжения. В общем, она извела их штук десять, это как минимум.
Помолчав, Штейн глянул на Рени, пригревшуюся в его объятиях.
— Лично мне довелось быть свидетелем гибели одной из девушек, её звали Антонией. Эта пустоголовая дурочка имела глупость открыто флиртовать с Миком. Причём он не обращал на неё внимания, откровенные заигрывания девушки были ему безразличны. С самого начала он безраздельно принадлежал одной лишь Эльжбете. Тем не менее, будучи одной из сотрудниц его лаборатории, глупышка не упускала случая состроить ему глазки, невзирая на предостережения окружающих. Многие из близких к Мику уже догадывались, что с Эльжбетой дело нечисто, но помалкивали. Неугодных она быстро запугала, ведь никому не хотелось безвестно сгинуть в один прекрасный день. Правда, молодняк её обожал и был готов пойти за ней хоть в огонь, хоть в воду.
— Что дальше, Том? Не тяни, рассказывай, — потребовала Рени, видя, что Штейн медлит и тот вздохнул, прежде чем приступить к самой тягостной части своего рассказа.
— Как-то находясь в лаборатории Мика, я увидел её реакцию на заигрывания Антонии. Боже мой! Мне до сих пор не забыть, какой злобой исказилось её лицо! Не знаю, что это было: ревность или нетерпимость к тем, кто переходил ей дорожку. Как бы то ни было, но я до сих пор радуюсь, что она меня не заметила, иначе лежать бы моим косточкам где-нибудь в забытых переходах базы. И вот я, будучи совсем молодым дураком, решил проследить за Эльжбетой. К счастью, мне хватило ума, и я был предельно осторожен.
Штейн снова вздохнул и, налив себе водки, залпом её выпил.
— Так я стал свидетелем убийства Антонии, и оно до сих пор тяготит мою совесть. Ведь я мог рассказать Мике, что видел, но не рискнул. Он бы мне не поверил, поэтому свидетельствовать против Эльжбеты было равносильно самоубийству. Короче, я струсил, и, в принципе, не жалею об этом. Все мы люди и боимся за свою шкуру. К тому же мне не хотелось повторить судьбу Антонии, а так оно и было бы, заикнись я о её убийстве.
— Не нужно оправдываться, Томас, — Рени погладила Штейна по рукаву. — Я видела, какие чудеса храбрости ты творил, казалось бы, в безвыходных ситуациях, поэтому я первая пристрелю того, кто обвинит тебя в трусости. Если ты отступил, значит, это была полностью проигрышная ситуация.
— Спасибо на добром слове, Кошка, — Штейн с благодарностью чмокнул
— Меньше нужно было варежку разевать, — улыбнулась Рени. — Вот Мика не стал ходить вокруг и около и сразу же вручил мне ключи от дома.
— Ну так я тоже тебе их вручал…
— Ага! После очередной попойки, с предложением прибраться в твоём свинюшнике.
— Да? Это я дал маху, — состроил Штейн огорчённую мину. — И что? Неужели ни разу не сделал тебе предложение?.. — спросил он и разочарованно хмыкнул: — Что, ни разочка? И даже по пьяни? А не врёшь? Обычно девицы утверждают, что я обещаю жениться по пять раз за вечер, но как только они добавляют фразу: «как честный человек», я сразу же просекаю, что это беспардонная ложь.
— Нет, дорогой, чего не было того не было.
— Эх, Кошка! Если я не делал тебе предложение, значит, это была настоящая любовь…
— Томас, прекрати нести чушь и давай рассказывай, как Эльжбета убивала девчонку, — потребовала Рени, видя, что он не жаждет делиться воспоминаниями о том, что тогда произошло на базе.
— Ладно, расскажу, — с неохотой согласился Штейн. — Только сама потом не пожалей, — добавил он и выразительно посмотрел на осоловевшую от шампанского девушку.
— Рассказывай! — стояла на своём Рени.
— Хорошо, слушай. Естественно, я следил не за самой Эльжбетой, а за Антонией. Почти месяц я проходил за ней и ничего. Решив, что вспугнул дичь, я хотел уж бросить это дело, но в тот день я зашёл к Мику, но не застал его дома и немного поболтал с Эльжбетой. Кстати, как собеседнице, ей не было равных. Она была энциклопедически образована, вдобавок её суждения были великолепны, поэтому Мика не зря ценил её советы. Эльжбета умела представить проблему в таком свете, что оставалось лишь удивляться, что ты сам не додумался до такого простого решения.
Обалделый я вышел от неё и пошёл куда глаза глядят. Эльжбета ни в коем разе не кокетничала со мной, но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Это была великолепная женщина и устоять перед её обаянием было неимоверно сложно. Короче, она тогда почти перетянула меня на свою сторону. Лишь потом, когда хмель немного выветрился, кое-что меня насторожило в её поведении. Слишком уж остро поблескивали её глаза и смеялась она несколько громче обычного. К концу нашей беседы у меня возникло ощущение, что, охваченная нетерпением, она ждёт, когда я уйду. В общем, я чуть было её не упустил. Когда повернул обратно, то она уже ушла далеко вперёд и мне пришлось догонять её чуть ли не бегом.
Видимо, она заранее всё спланировала и под благовидным предлогом заманила Антонию в заброшенный переход базы. Из-за осторожности я не особо рьяно расследовал это дело, но, думаю, она отправила ей записку от имени Мика. При виде его жены эта дурочка растерялась и, не придумав ничего лучшего, заявила, что она здесь гуляет и начала нести чушь про погоду. «Надо же, какая приятная неожиданность, встретить вас здесь! Я вот тоже решила немного прогуляться, раз уж погода в нашем подземелье так уж безумно хороша», — пропела Эльжбета и сняла с пояса трубку, похожую на раздобревшую флейту. Она взмахнула рукой, и та развернулась в нечто среднее между плёткой и бичом. Что было дальше, даже вспоминать не хочется. Хоть я с детства привычен к жестокости, но честно признаюсь, мне было жутко не по себе. Очень хотелось удрать, но я боялся даже дышать, не то что куда-то двинуться.