Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод
Шрифт:
Что остается? Устроится куда-нибудь уборщицей – мыть подъезды или офисы? Дворником? Официанткой в ночную смену? Лесю в таком случае можно было бы оставлять у бабушки с дедом. Наверное, не самый плохой расклад, но не приведи Господи, узнает Борис – точно будет очередной скандал. Тогда он и в самом деле отберет у Сони дочь!
Был, конечно, еще один вариант… Работа художника. Соня давно мечтала освоить не только холст, акварель и темперу, но и графический планшет с редакторами. Кое-какие начальные навыки у нее были еще со времен института, в интернете
А вот начать она и не могла.
После памятной выходки Бориса, в одночасье в сердцах уничтожившего все то, что так трудно и долго рождалось стараниями Сони-художника, эта тонкая шестеренка сломалась.
Лопнула та самая струна, которая пела в ее душе, когда Соня творила. А без этого тихого звука внутри ничего вообще не получалось. Даже простенький самый набросок, эскиз крутобрового профиля и серебряный абрис очков на горбатом носу. А ведь тут нужно только две гелевые ручки и лист бумаги…
– Мама, мы с Катей голодные!
С Катей. Р-р-р! Леся носилась с этой дурацкой куклой, как с писанной торбой! Даже в туалет с ней в обнимку ходила и вслух ей читала. А у Сони фарфоровая красавица вызывала отвращение и какой-то потусторонний ужас, несмотря на миловидность. Соня и сама не смогла бы объяснить, почему она так ненавидела безобидную, в общем-то, игрушку, но даже и прикоснуться к ней было противно.
Кукла как кукла, дорогущая, очевидно. И нет, на ее дарительницу Соня совсем не сердилась, наоборот, желала Екатерине всяческих успехов на поприще охмурения Бориса Кошкина.
Чем скорее бывший муж забудет Соню, тем будет лучше для всех.
– Бутерброд с колбасой вас с Катей на завтрак устроит? – процедила Соня хмуро. – Или яичница?
– Яичница, – милостиво согласилась дочь. – Да, Катя? Мы хотим глазунью.
Соня стиснула зубы, чтобы не сорваться. Леся важно уселась за кухонный стол, куклу сажая на табурет рядом. Несмотря на безжалостную эксплуатацию, фарфоровая красотка потрепанной не выглядела, наоборот: невинно улыбалась, глазела на хозяйку дома своими страшными черными глазищами и каждой безупречной оборочкой платья, словно упрекала Соню в неряшливости. Дома девушка не заморачивалась, разгуливая босиком, в пижамных шортах и старой растянутой футболке.
Первое яйцо плюхнулось на сковородку, зашипело и расплылось безобразной кляксой. Второе Соня попыталась расколоть более аккуратно, но зазвонивший вдруг телефон заставил ее дернуться. Что ж, Леся и Катя получат на завтрак традиционное грузинское блюдо “Жричодали”, а не эти ваши глазуньи. Ну извините, все вопросы к бабушке Тане.
Сонина матушка была, как обычно, лаконична и бескомпромиссна.
– Лесю я сегодня заберу, папа будет у вас через час. Взяла билеты в театр на “Снежную королеву”.
– Мам, я тоже хочу в театр, – пробормотала Соня, придерживая плечом телефон возле уха и накладывая некрасивую яичницу в тарелку с бабочками.
– Я взяла только два билета, а потом у нас с Лесей занятия. Все, хватит лодырничать. Переночует она у меня, я сварила
На слове “борщ” девушка сдалась. Борщ – это просто запредельный аргумент, Соне даже крыть нечем.
– Хорошо, мам. Леся будет готова через час.
Вздохнула тревожно, потерла виски. Ее знобило – верный признак надвигающейся мигрени. Пожалуй, мама как нельзя более вовремя. И что с того, что она, как обычно, не спросила у взрослой дочери о ее планах, а просто поставила перед фактом? Сегодня все было как нельзя более кстати.
– Я это есть не буду, – внезапно заявила Леся, отталкивая от себя тарелку. – Я просила глазунью, а не вот это месиво.
– Другого завтрака нет и не будет.
– Так закажи из кафе.
– Леся, ты как с матерью разговариваешь?
– А ты как разговариваешь с дочерью? Я, между прочим, тоже человек и имею право на собственное мнение.
Ох! Олесия явно закусила удила. Да уж, папина дочка. Это бывало нечасто, но всегда не вовремя, а противостоять ей мягкая Соня не умела.
– Хорошо, поешь у бабушки, у нее есть свежий борщ.
– Ура, борщ, борщ! – закричала Леся и выскочила из-за стола. – Мне нужно собрать рюкзак! Обязательно возьму с собой эту новую книгу, о жизни растений, бабушка еще ее не видела.
И исчезла.
Соня обессиленно опустилась на табурет, подцепив вилкой нетронутую яичницу. Действительно, ерунда получилась. И, конечно, она забыла ее посолить. Невкусно.
Ее внимание привлекла забытая кукла. Как-то злобно она блестела своими глазками, и выражение лица такое… брезгливое. Или это только казалось? А еще на шее у игрушки сверкал тонкий серебряный браслетик с драконом, подаренный дочери Снегурочкой-Элис. Нашла куда повесить такую ценную вещь, на шею этой… твари!
Соня потянулась было к кукле, но вдруг отдернула руку. Отчего-то сделалось жутко. Ничего, вот Лесю заберет дед, а мама ее эту дурацкую куклу закинет на антресоли. Леся поплачет и забудет, всем станет легче.
– Мама, я готова! – девочка влетела в кухню уже одетая, с рюкзачком за плечами, даже в ботинках, только без куртки и без шапки. – О, Катя! Чуть ее не забыла!
И потянулась к кукле. Что руководило Соней в тот момент, какие силы толкнули ее под руку? Резко поднявшись, она словно невзначай задела локтем злополучную куклу и… уронила ее на пол с высокого табурета. Фарфоровой головой вниз.
А дальше все было как в страшном сне или в дешевом кино со спецэффектами: горестный крик Леси, расколовшееся пополам лицо Кати, вдруг поваливший из куклы черный маслянистый дым, мгновенно залепивший Соне нос и рот.
Она едва успела схватить самое ценное – дочь – прежде, чем отключиться.
12. Абонент недоступен
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позже.
Как же Эндрис ненавидел эти женские голоса! Так бы и… ладно. На девушку-оператора, давшую записать когда-то свой голосок, злиться было бессмысленно.