Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита

Так, Ксюша, дыши глубже и тише. Он просто сейчас тебя специально выводит на эмоции. Не поддавайся.

— Как тебе моя уборка? Есть претензии? — косо посмотрев в его сторону, анализировала реакцию.

Ее не последовало. На лице высокородного ни одна мышца не дрогнула.

— Сам удивлен, но ты справилась. А говорила, что чисто и убираться не надо. Оказывается, моя персональная колючка для уборки вполне годится.

Что? Я пропустила мимо ушей его язвительные заявления. Меня другое смутило — его все устроило?

Это как? Я старалась сделать так, чтобы его эльфийская душа запылала гневом. А он сидит спокойненький, снова на стуле раскачивается.

Может лжет?

— Колючка, ты как-то подозрительно побледнела, — уголок губ Кириэля дрогнул в неком подобии оскала, — разве ты не должна наоборот, подрумяниться от похвалы?

— Обойдешься. Доволен уборкой, ну и отлично, — огрызнулась я, быстро вылавливая из лекции преподавателя несколько фраз и конспектируя их.

Я наивно полагала, что Кириэль отстанет. Но у него явно этого в планах не было. Он продолжал сверлить меня льдистыми глазами, вызывая нервную дрожь во всем теле.

Ну сколько можно?

Потом рядом зашелестела бумага и я покосилась в сторону эльфа. Думала, он наконец решил заняться делом и конспектировать лекцию, а то на желающего учить зельеварение даже близко не походил, но вдруг в его руках мелькнул тот самый выпуск «веселой жизни» и…

Меня накрыла паника.

Шестая глава

— Не открывай! — кричу, выхватывая у высокородного «весёлую жизнь».

Я так резко и в порыве паники вскакиваю, что не сразу понимаю, что я делаю. Остановить себя не успеваю. Успела только поймать удивление в голубых глазах и в этом момент я случайно завалилась на эльфа. Его стул, на котором высокородный раскачивался, провалился и мы, потеряв равновесие, оба полетели на пол.

Точнее я на землю, а он на меня, и я подумала — сейчас он меня раздавит, но в последний момент высокородный перевернул нас и я приземлилась на его торс.

Раздался грохот, поднялся столб пыли — как то плохо в аудитории убирались.

— Ну и что ты делаешь? — Кириэль внимательно смотрит мне прямо в глаза.

А вся аудитория смотрит на нас. Ой как стыдно, особенно после замечания мистера Зеленгара:

— Адепт Петрова, вы закончили валяться на высокородном Найтвейне?

— Ну…— моментально вскакиваю, отряхиваюсь и прячу за спиной местную газетенку, — прошу прощение. Вышло недоразумение.

Эльф поднялся следом и в отличии от меня был чертовски спокоен.

— Замечательно, а теперь, адепт Петрова, покиньте аудиторию, — профессор указал на дверь.

— Но как? — я по инерции бросила взгляд в сторону высокородного. Затем на профессора.

Найтвейна я так понимаю не выгоняют, а только меня.

— Покиньте аудиторию, адепт Петрова. Не заставляйте нас ждать. Вы лекцию задерживаете.

— Как скажете, —

насупившись буркнула я.

Было у меня чувство, что все дело в том, что я новенькая и землянка. Шовинисты.

Проходя мимо темного, заметила в его руках скомканный лист бумаги. Поймав мой взгляд, он опустил руку со стола и я поняла намек — решил мне послание подкинуть.

Буквально на секунду наши руки соприкоснулись и я забрала скомканный кусок.

Спину припекло, словно от острого, раскаленного взгляда.

В чем дело?

Спонтанно обернувшись, я чуть не споткнулась. Высокородный зачем-то следовал за мной.

И я хотела возмутиться, но профессор вновь напомнил:

— Адепт Петрова, поторопитесь.

«Адепт Петрова» даже звучит нелепо. Закатив глаза, я покинула аудиторию с чувством осадка.

Сделав несколько шагов, развернула послание темного эльфа.

На скомканной бумаге красовались каракули с изображением подвешенного, на видимо виселице, человечка и подпись «его высокомершество».

Моя фраза, Харт запомнил, как я называла Кириэля и у меня это вызвало улыбку.

Выпрямив края правого бока бумаги, прочитала перечисления по пунктам того, что не любил сам Кириэль. Ну если я конечно правильно разобрала рваный почерк Харта. Местами совсем было невнятно.

Дверь аудитории зельеварения хлопнула за спиной и я быстро спрятала записку в карман. Параллельно попыталась засунуть «веселую жизнь» в сумку, но подлая газетенка никак не хотела там прятаться. В этот момент раздался голос высокородного, почти над ухом:

— И что это было?

Резко обернувшись, замялась на секунду и в результате не придумав, что ответить, спросила:

— Ты о чем?

— О твоей попытке убить наследника клана серебряного ветра, — он едва заметно приподнял бровь.

Что? Он шутит?

— Да кому ты нужен! — выпалила я, — не собиралась я тебя убивать.

— Покалечить хотела? — высокородный усмехнулся и посерьезнев, задумчиво выдал, — в общем, мой раб должен заботиться о моем благополучии, а не наоборот.

— Да ты сам виноват, ни надо было на стуле раскачиваться! Иди вообще на лекцию, это меня выгнали, а не тебя.

— Там стало скучно без Колючки.

— Твои проблемы, — громко фыркнув в ответ, собиралась его обойти, но высокородный преградил мне дорогу:

— Верни газету.

— Не верну.

Снова приподнимает бровь, да так надменно, с намеком на то, что споров не потерпит. В голове быстро формируется почти железный аргумент:

— Там скучные новости. Я можно сказать, спасла вас, ваше высокомершество, от скуки. Видите, задачу о заботе о вас выполнила.

— Неужели.

Непонятно — спрашивает или утверждает. Что в него в голове-то происходит и почему я так нервничаю?

Взгляд оценивающий, прям прожигающий.

Киваю: