Колючка и Богатырь
Шрифт:
– Вик, я не для того все это рассказываю, чтобы ты пожалела мелкого сопляка-заику, – вдруг сказал он.
– А я и не жалею, – улыбнулась Виктория, опустив подбородок на сложенные в замок руки. – Ты давай, не отвлекайся, вещай дальше. Уж больно голос у тебя красивый.
– Дальше мы с Ником наскребли денег, и
– Папка, – догадалась Вика.
– Да, я пошел к Якову Алексеевичу, он помог, – кивнул Федя. – Семь лет уже прошло, а я до сих пор помню, как коленки тряслись. Как же, к самому Ящеру иду. Ник отговаривал. А я решил, что выхода нет. Тебя я, кстати, так и не увидел тогда. Жаль, ты, скорее всего, была удивительным ребенком.
Федя улыбнулся, вспоминая себя в тот день.
– Я была ужасным ребенком, – возразила Вика и вернула парня к рассказу. – Бухнул?
– А то, – кивнул парень. – Выпил. Пришел. Представился. Захар тогда был там. «Мелкий сын Лешего» – так сказал он тогда. Отсюда и пошло прозвище. В общем, Ящер, Черт и Макс нам помогли. Вот с тех пор так и живем.
– Ясно, – задумчиво сказала Вика, – но пока не объясняет некоторых вещей.
– Так и не закончил еще, – хмыкнул Федя. – Твоя семья меня стабильно снабжала и снабжает заказами. Так мы с Гором и сдружились. Теперь все.
– Ну да, – хмыкнула Вика, – не все. Почему я тебя не видела ни разу?
– Твои за тачками ко мне сами приезжали, для тебя машины выбирались по фотке, – говорил Федя, – вот и не выходило встретиться.
– Понятно, – проговорила
– П-п-понятно, да ни хрена непонятно, – как-то обреченно проговорил Федор, выдохнул, руку в кулак сжал, и налил еще водки в стакан.
– Ага, – задумчиво протянула Виктория, наблюдая за манипуляциями парня, – до самого интересного дошли?
Федор скривился, но стакан вновь выпил до дна, шумно выдохнул, на Вику уже немного мутным взглядом посмотрел и челюсти сжал.
– А хочешь правду? – вдруг немного агрессивно спросил парень. – Но сразу предупреждаю: намек на жалость, и я свалю на Северный полюс. Буду по сходной цене снегоходы толкать папуасам.
Виктория просто смотрела на парня, любовалась его кудряшками, синими глазами, наслаждалась его голосом, от которого сердце сладко замирало. Какая там жалость? О чем он?
– Два года назад, – вновь начал Федор, глядя прямо в глаза Вике, понимая, что в эту самую минуту рискует, что у него шансов пятьдесят на пятьдесят, но он был слишком пьян, чтобы попытаться скрыть хоть что-то от этих шоколадных пытливых глаз, и не был уверен, что в следующий раз решится рассказать все. Да и будет ли он, этот следующий раз…
– Зима. Сугроб. Девчонка на синей «Хонде» застряла в паре сотен метров от автосервиса «Маяк». Тачку узнал, за месяц до этого Горыч ее у меня купил для младшей сестренки. Мимо проезжал, вышел, осторожно подтолкнул. А ты даже не вышла. Синяя «Хонда» стала постоянно обслуживаться на «Маяке». Первое время было честно сказать фиолетово, кто там на синей тачке. Ну, стоит и стоит.
Федя прервался, поискал глазами пепельницу. До смерти захотелось курить. Но сигарет не было. А идти до бара не хотелось. Федька боялся, стоит ему прерваться и хрен он что дальше расскажет.
Конец ознакомительного фрагмента.