Колючки в брачной постели
Шрифт:
– Ну вот, видите, мне лучше уйти. Даже родня Юли, хотя они не знают меня, ненавидит меня!
– Перестаньте! Никто вас не ненавидит. И не уходите, пожалуйста. Мне еще о многом вас нужно расспросить.
– О чем?
– Вы знали, что у вдовы вашего любовника припрятан миллион евро?
Этот вопрос сорвался у Леси с губ сам собой. И она жадно уставилась на Маргариту, чтобы понять, будет та врать или скажет правду.
Но изумление, написанное на лице Маргариты, было до того искренним и неподдельным, что подругам со вздохом разочарования пришлось признать: про миллион евро любовница
А потом Маргарита принялась хохотать:
– Ну, вы и придумали! Навоображали! Миллион евро! Да у Саши за всю жизнь таких денег бы не набралось! Со всеми его премиями, суточными, паечными и какие там еще у него были!
Значит, точно не знала!
– И потом, у Юли много чего во время перестройки, а потом в дефолт сгорело. У всех сгорело, и у нее тоже. Доллары в стране еще так свободно не ходили. Вот и сгорела вся Сашина зарплата, которую эта крохоборка экономила на мелочах. Сгорела дотла, до копеечки. Ничего этой выжиге не осталось. Зря она мужа, себя и дочь столько лет обирала! И ведь какая жадность у человека несусветная была! Она даже когда видела, что деньги с каждым днем тают все больше и больше, не захотела с ними расстаться. Так до последнего на них и сидела, пока они совсем не обесценились. Другие люди технику покупали, ковры, посуду на худой конец, а Юля так и не смогла себя пересилить. Жадная была очень!
Это, без сомнения, было очень верной характеристикой покойницы, но вот только, увы, эта характеристика никак не помогла в определении личности убийцы.
– Скажите, а после смерти Александра вы общались с его семьей?
– И не думала даже!
– А вы, простите, где с ним познакомились?
– В Гаджиеве.
Ответ сорвался с губ Маргариты легко, словно мотылек вспорхнул. Но подруги мигом насторожились и даже вздрогнули.
– Гаджиево? – прошептала Леся, словно зачарованная глядя на Маргариту, но обращаясь при этом к Кире. – Но ведь это же…
– Да – да, – ответила ей одними губами Кира. – Прекрасно помню, о чем идет речь!
И обе подруги с еще большим вниманием посмотрели на Маргариту. Удивительно или нет, но именно эта женщина должна была стать пропуском в тот мир закрытого военного городка, о котором сыщицам так необходимо было узнать как можно больше.
Гаджиево – было единственным местом службы, где Юлия Аюповна жила со своим мужем. Ну, и еще в Риге. Но тот год службы в Риге даже службой считать было сложно. По – европейски красивый и чистый город, не служба, а один сплошной оплачиваемый отдых за границей.
Сам Александр Николаевич до службы в Гаджиеве вдоволь помотался по разным гарнизонам и частям. А вот в Гаджиеве он уже дослужился до капитан – лейтенанта. Имел определенный вес и авторитет в части. Именно поэтому капризная и избалованная Юлия Аюповна все же согласилась на переезд с мужем из Риги в далекий северный поселок.
Да, на широте Мурманска, где находился поселок Гаджиево, было холодно, темно и мрачно. Но зато деньги, власть и перспектива роста. Ведь именно оттуда, из Гаджиева, получив капитана третьего ранга, Александр Николаевич был переведен в Питер, тогда еще Ленинград. Юлия Аюповна приехала в Ленинград с мужем и, наверное, долгое время не могла
Еще бы, оказаться вместо маленького и скучного военного городка в большом городе, да еще каком! Музеи! Парки! Магазины! Последнее интересовало Юлию Аюповну, как всякую нормальную женщину. Но она, верная своему правилу копить, старалась тратить деньги исключительно на саму себя, а после на дочку. Экономить она предпочитала на муже.
Ну а ее муж… Юлия Аюповна даже не подозревала, что одновременно с ней и мужем в город на Неве приехала и Маргарита. Судьба этой женщины заслуживала отдельного рассказа. И подруги устроились рядом с ней, внимательно слушая.
– Я ведь сама родом из Ленинграда. И мама, и бабушка, и даже прабабушка жили тут. Революцию прожили, блокаду, войну, никуда не уехали. А я вот за мужем в это несчастное Гаджиево потащилась, чтоб ему пусто было!
– Зачем вы так? Неужели там так плохо?
– Плохо? Да просто ужасно! То есть если муж хороший, то оно вроде и ничего. Ну, уходит он там на несколько недель или на пару месяцев в плавание. Так что с того? Можно и дождаться, особенно если делом каким заняться. Детьми там, работой. А если нет ни того, ни другого?
Но в том-то и беда, что никаких особых дел для жен военных моряков – подводников в Гаджиеве предусмотрено не было. Не имелось тут фронта работ, которыми бы могли занять себя женщины. В школе работали всего несколько учителей, но туда брали со специальным образованием. В поликлинике тоже. Детский садик был всего один, созданный стараниями самих матерей.
Спросите, почему садик был всего один, ведь детей много? А сами подумайте, к чему тащить ребенка в сад? На улице темно, полярная ночь. Вставать поутру вовсе не хочется. А когда светло и полярный день, то тем более не до садика. Летом хочется самой развлечься и погулять, наверстывая упущенное за долгую и холодную зиму.
Вот и получалось, что в садик отводили малышей только разведенки – неудачницы, вынужденные как-то подрабатывать или урывать время для встреч днем с любовниками. А порядочные жены, те, что были при мужьях, сидели дома и детей воспитывали.
– А что, были у вас в поселке и разведенные женщины? И они далеко не все работали? А на что же они жили?
– На алименты.
– А почему не возвращались к себе домой?
– Куда? – усмехнулась Маргарита. – В какую-нибудь Малую Чухань? Чем там лучше, чем в Гаджиеве? В части хотя бы мужиков полно, всегда есть с кем пообжиматься. А дома что? Отец пьяница и мать идиотка?
Итак, жизнь в военном городке могла быть сносной для жены офицера. Причем чем был выше ранг самого офицера, тем выше держала голову его супруга. Адмиральши и контр – адмиральши могли командовать женами младших офицеров. А те, в свою очередь, помыкали женами мичманов и совсем уж юных лейтенантиков.
Но Маргарите не повезло с мужем с самого начала. Он горько разочаровал свою молодую жену еще в первую их брачную ночь. Никакой любовной прелюдии к сексу не было. Да и самого секса тоже не было. Муж Маргариты попросту завалился на их широкую супружескую кровать и громко захрапел. Так продолжалось весь медовый месяц, который муж искренне считал вполне удачным.