Колючник

Майер Кай

Кирой же руководили сейчас совсем иные соображения. Она упорно не отводила взгляда от безупречного лица лунной ведьмы.

— Ну, что еще тебе нужно от нас? — хладнокровно спросила девочка. — Ты не сможешь убить меня.

— Нет? — с иронией прозвучало в ответ.

— Ты бы уже давно это сделала. — Кира насквозь видела игру ведьмы еще с тех пор, как они стояли друг против друга у эстрады. Все

жесты, все угрозы были лишь маскарадом. Без силы, которую она получала от Луны, ведьма была всего лишь обычной женщиной, молодой и, пожалуй, чересчур хрупкой. Недостаточно сильной, чтобы победить при открытом нападении на Киру и ее друзей.

— Что ж, твоя взяла. Сегодня. — Лунная ведьма легко оттолкнулась спиной от стены и вплотную подошла к Кире. Она пристально смотрела в глаза девочки, словно разглядывая лягушку в банке. — Ведь ты здесь, да? Где-то внутри своей дочери?

Кира потрясенно внимала ей, сознавая, что ведьма говорит не с ней. Она говорит с ее матерью!

Злорадство исказило черты ведьмы:

— Кира Рабенсон… и как там зовут твоих друзей? Лиза, Нильс и Крис, так, да? Прекрасно! Без сомнения, значительные имена. Что ж, мы будем иметь вас в виду. Все мы.

Теперь ведьма обращалась именно к Кире.

— Арканум не прощает, — зловеще проговорила она, — ни матерей, ни их дочерей. Ни друзей.

Крис вздрогнул, но остался позади, как бы прикрывая Киру с тыла. Что-то удерживало его от вмешательства во встречу «высоких сторон». Между Кирой и ведьмой происходило нечто, чему не было названия. Словно они общались между собой на языке, неведомом окружающим. Разумеется, Крис слышал слова и понимал их значение. Но параллельно, как бы между строк, происходил обмен иного уровня. Этакое взаимное прощупывание и «прочувствование» друг друга, осторожная оценка противника.

Однако схватки уже не будет. Во всяком случае, сегодня.

— Человек с Луны вернулся туда, где ему место, — сказала Кира. Звук собственного голоса придал ей мужества: она с облегчением услышала, что это был ееголос, а не звучавший из нее голос матери. — Ты пыталась победить нас, лунная ведьма, но у тебя не вышло. Я знаю, ты права: Арканум не прощает. Но вот простят ли Три Матери твое поражение?

Ведьма рассмеялась звонким, заливистым, звенящим смехом. Это казалось совершенно невероятным: такая прекрасная маска для такой черной души.

— Не твоя забота, Кира Рабенсон. И не твоей мамаши. Может быть, мы еще увидимся, может — нет. Но ты всегда почувствуешь мое присутствие, как только взглянешь на луну. Я буду следить за тобой. Держи ушки на макушке.

Когда-то Кира нашла в подвале старую фарфоровую куклу. Личико у куклы было белым и идеально красивым, очень искусно сработанным. Без сомнения, очень дорогая вещь. Но когда Кира повернула игрушку спиной, она увидела — голова куклы расколота, а в щели поселился паук-крестовик.

Сейчас, стоя лицом к лицу с ведьмой, она вспомнила тот случай. За

таким же совершенным фасадом скрывается сущность хищного зверя, безжалостного и холодного.

Снаружи снова донеслись раскаты грома.

— Прощай, дитя мое, — сказала ведьма. — Луна сквозь мрак меня зовет опять, я не могу ее заставить ждать.

Не проронив больше ни слова, ведьма обошла Киру и, не удостоив Криса даже взглядом, легкими шагами заспешила вниз по коридору штольни. Без труда проскользнула сквозь узкую щель, гибкая, словно струйка дыма, и миновала Лизу и Нильса, оцепеневших от ужаса и промокших насквозь. Вскоре силуэт ее слился с тенью насыпи и растворился в темноте.

В покинутой ведьмой гробнице Крис осторожно положил руку на плечо Киры и повернул ее лицом к себе.

— Мы победили, — тихо сказал он. — Сегодня ночью победа была за нами.

Кира медленно наклонила голову в знак согласия, но Крис видел, что мыслями она где-то очень далеко. Возможно даже, на небесах, блуждая в ночи в поисках следов жизни в пыли лунных пустынь.

А может быть, она прислушивалась к себе? К голосу своей матери, звучавшему в глубине ее души?

Наконец Кира передернула плечами и заставила себя улыбнуться.

— Пошли, — сказал Крис. — Нельзя тебе одной здесь оставаться.

Губы Киры зашевелились, но слова так и не сорвались с них.

«Я не одна. И никогда не была одна».

Кивнув, она последовала за Крисом в самое сердце непогоды.

Месть Томми

Из недр детской коляски раздался пронзительный визг.

Кира вздохнула, Крис и Нильс заткнули уши. Одна Лиза выказала понимание, а может, и сострадание. Она обошла Киру и склонилась над ребенком, орущим среди подушек, и начала убаюкивающе мурлыкать с ним, потом дала ему плюшевую обезьянку, взяла на руки и стала качать.

Покряхтев, Томми угомонился и начал радостно терзать матерчатую зверушку.

— Это просто унизительно, — пробормотала Кира, пребывая в самом скверном настроении. — Не ребенок, а кошмар какой-то.

— Не принимай все так близко к сердцу, — попыталась успокоить ее Лиза.

Кира сверкнула на нее глазами:

— Этоттон прибереги для Томми. Я реветь не собираюсь, даже если на меня смотрят, как на детоубийцу.

Лиза улыбнулась, Крис также не мог сдержать улыбки. Один лишь Нильс разделял пессимизм Киры:

— А что? Для таких вот разве нет детских садов?

— Томми еще слишком маленький, — поучительно сказала Лиза. — А потом, что вы к нему прицепились? Он такой сладкий, такой лапочка.

— Сладкий? — в один голос возопили Кира и Нильс. Крис снова засмеялся.

Будто уловив враждебность в протестующих возгласах, малыш опять с готовностью начал орать. Около них на главной улице стали задерживаться прохожие, глядя вслед четверым друзьям с детской коляской.