КОМ 2

Войлошников Владимир

Набились все в Иванову «Победу»: девчонок на одно сиденье, мы вчетвером — на другое. Великокняжеское авто на пассажиров в телесах рассчитано, тесновато, да вместились.

Я между делом прикинул, что машинка-то у Ивана непростая. Вокруг груды покорёженной техники, а на этой только несколько царапин. А может, водитель и успел её в сторонку отвести? Тут не угадаешь.

Ехали действительно совсем недолго, на набережную Оби. Ресторан находился на старой барже, увешенной гирляндами огней и флагами. Какие-то странные у Серго понятия о маленьком ресторане. Но, как потом оказалось, сам ресторан был

действительно небольшой, а основную часть баржи занимал танцевальный зал, на котором уже кружились несколько пар. Играл маленький оркестрик, и это было настолько идиллически, что вызывало оторопь. Попасть сюда из смерти, крови, оружейного пороха и штукатурной пыли… А тут тишь и гладь реки. Легкая музыка, фонарики. Как шутил папаня «дамы в этих, как их — вечерних туалетах!».

Место нашлось быстро, официанты просто сдвинули два столика, и мы уселись с видом на Обь.

— Никто не против, я закажу на всех? — Серго держал здоровенную книгу меню. — Я уже бывал здесь, и скажу вам: рыба здесь замечательная. А вот мясо — так себе.

— Ну так! — усмехнулся Витгенштейн. — после ваших домашних застолий любое ресторанное мясо будет так себе!

— А вот не скажи, Петро, есть такая кафешечка на Нижней набережной, там такой шашлык, мама моя, пальчики оближешь!

— Прям просто кафе?

— Я тебе говорю, э!

— Поверим и проверим.

— А чего бы желали дамы?

— Серж, давай чего-нибудь лёгкого. Фруктов… ну и рыбы, раз ты её так хвалишь.

— Ваше желание — закон для меня.

Пока за столом шёл непринуждённый трёп, Дарья наклонилась ко мне и спросила:

— Илья, а вы давно с Великим князем знакомы?

— Так в Сирии вместе служили. Я на «Саранче», это такой лёгкий шагоход, а он на «Святогоре» — это уже средний бронированный.

— Ну, не очень-то святогорова броня меня бы спасла, ежели б не ты, — вклинился в разговор Иван.

— А, кстати, расскажите историю чудесного спасения, — поддержала тему Софья, — а то мы столько разных слухов слышали, — она стрельнула глазами в Петра. — Но некоторым совершенно нельзя верить, они же знатные…

— Балаболки! — закончил за неё Серго.

Компания рассмеялась. Я окончательно понял, что эти молодые люди знакомы давно, как бы не с детства. А дружба, начатая на горшках, она или перерастает в абсолютную преданность, или в абсолютную же ненависть. Доводилось знаете ли, наблюдать… Но тут ненавистью и не пахло. Наоборот, даже дружеские подколки принимались как должное и развивались дальше уже самими вышучиваемыми.

— Ну, слушайте, — Иван сделал серьёзное лицо и драматическим голосом начал: — Было это в песках Сирии, где я служил простым пилотом СБШ «Святогор», как Илья и говорил. И в этом трагическом боевом выходе вся, какая есть, фортуна отвернулась от Русского Экспедиционного Корпуса. Полегли в том неравном бою с франками почти все наши сотоварищи, и сам я был трижды ранен и истекал кровью. Лежу на последнем издыхании, кровью песок сирийский обагряю, смотрю: мимо пробегает «Саранча». Собрался я с последними силами, привстал над песком и крикнул Коршуну: «Спасай брат!» И что вы думаете? Как пронёсся он, чисто смерч! Добил последние «Шевалье» франков, штуки четыре их там оставалось. И это не считая лёгкой поддержки! Вернулся и

на своём горбу затащил меня на шагоход. Перевязал, и до базы доставил. И не одного, а ещё четырёх раненых выживших! Вот как дело было!

Смотрю у девушек глаза заблестели. Вот сука, ты Сокол, а!

— Что, так и было? — тихонько спросил меня Витгенштейн. — Прям вот так?

— Да брехня же! — не выдержал я. — Абсолютная!

Все грохнули хохотом.

— Иван как начнёт рассказывать про военные подвиги, спасу нет, так трогательно, — Глаза Марии лучились слёзками смеха.

— Да ладно тебе, а мне нравится. Я как представлю это себе, так волнительно! Прям ком в горле… — Софья помолчала. — Жаль только, что враньё.

— Илья, а давайте ваш рассказ послушаем, а?

Я помолчал.

— Вы уж простите, я не лучший рассказчик. Но если хотите…

Все с энтузиазмом закивали.

Слава богу, нас прервали, и официанты расставили еду. Компания немного отвлеклась на первую пробу. И, кстати, рыба, осетрина со странной прибавкой к названию «рошилье», была чудо как хороша. И запечённая печень налима, которую подавали в морских раковинах — тоже, хоть, на мой вкус, можно было не выделываться и обойтись обычной посудой.

— А вы не молчите, не молчите Илья, мы же все в ажитации! — а это уже Дашка, змея бриллиантовая. — Я вам потом, девочки, про дуэль расскажу, обалдеете!

— Да ну?!

— Расскажи уж, Илья, — попросил Серго, — а то эти три ласточки нас сейчас защебечут.

— Да что рассказывать-то? В простом выходе мне пробили кабину, а оказалось… И даже не сигналь мне! — сердито отвернулся я от Ивана, вытаращившего глаза. — Сто раз говорил, и ещё раз повторю: это вышло случайно. Случайно! Мы на засаду нарвались, и я просто мимо нёсся. Специально чтоб малым шагоходом средний прикрывать — что уж я, совсем дурак, что ли? Брони-то у моего МЛШ нет, считай! Шальное попадание словил. Прошило насквозь и «Саранчу», и меня заодно, да на излёте ещё и в «Святогор» Иванов долбануло. Потом две недели в госпитале провалялся. Ежели б не тамошний маг-лекарь…

Все сидели серьёзные, даже й парней настроение упало.

— Извините ещё раз, рассказчик из меня как из, хм…

— Говна — пуля? — по-детски наивно закончила Дашка.

Опять хохот.

— Ты не обижайся брат! — Это Серго. — Давайте поднимем эти бокалы за боевое братство, за товарищей наших и живых, и тех, кто не дожил до сего дня, за славу России, и за государя императора, — неожиданно закончил он.

— Да! — все встали.

Ну и выпили, конечно.

— Илья, а давай нашу, сирийскую? — предложил Иван и сам же затянул:

— По сирийским по пескам…

Я поддержал конечно:

— Погулять бы казакам,

Попросил нас государь.

Ну-ка, братцы, не робей!

Грянем песню веселей!

Подмогнём, как встарь!

— А эту знаешь? — после первой песни встрял Пётр:

— Как на Обский берег,

На зелёный берег,