Кома. Выжившие
Шрифт:
Стопка состояла из нескольких рядов коробок. Сначала один ряд с правой стороны, с самого края, стал заваливаться, за ним второй.
— Георгич назад. — крикнул ему. Выстрелил в верх, по верхним рядам коробок. Дикий попытался перескочить на другую стопку, но похоже его подвела рана. Он зацепился за крайние ряды коробок, и они стали валиться. Дикий грохнулся с высоты в три метра с половиной метра. Сверху на него упали коробки с консервами. Не слабо ему досталось. Но он продолжал шипеть, повизгивать. Сумел как-то выбраться. Прыгнул в проход между стеллажами, побежал, но не так быстро, подволакивая правую ногу. Джек бросился в атаку. Догнал убегающего в три
— Джек, назад. Фу! — он остановился, смотрел на врага, скалил клыки и рычал. Но с места не двигался. Хороший пёс, дисциплинированный. Я медленно подходил к человеку. Да это был обличьем человек. Мало того, по первичным половым признакам, я понял, передо мной женщина, даже девочка, лет 14–15, не более. Худенькая. Майка на ней была грязная и порванная. Она яростно шипела, тут же издавала звуки похожие толи на поскуливание, толи на повизгивание и в тоже время слышался своего рода плач, как плачут дети, когда им больно. Она смотрела на меня. В глазах было безумие и боль, страдание.
— Матерь божья! — Проговорил позади меня Георгич. — Девка, да ещё почти ребёнок.
— Этот ребёнок тебе глотку вскроет на раз-два. Видел, как она Джека отшвырнула. Может такое 14-ти летний подросток сделать?
— Марк, а что делать? Но не убивать же её. Пусть она зверем стала, но мы то нет!
— Ты меня понимаешь? — Спросил я её, глядя прямо в глаза. В ответ она зашипела, продолжая отползать от меня. Потом увидела Николая. Жалобно закричала. Наверное, даже таким уже животным сознанием поняла, что её загнали, так сказать в угол и пути к бегству нет. Прыгнуть вновь на стопку у неё не получиться. Да и сил то уже, скорее всего, нет. На бетонном полу за ней тянулся кровавый след. Я видел, как вокруг её бедра расплывается лужица крови. Ещё немного и она просто изойдёт кровью. Сделал к ней два шага. Она закричала, замахала руками со скрюченными пальцами. Я перехватил карабин за ствол и прикладом приложил ей в голову. Она вырубилась. Чёрт, главное не убить. Потрогал пульс на шее. Он был и очень быстрый.
— Быстрее, руки надо связать. Коля ремень давай. — скомандовал я парню. Через минуту руки девчонки были стянуты ремнём. Разорвать его, навряд ли получиться. Перетянули ей бедро, чтобы остановить кровь. Потом вскрыл свои индпакет, у нас каждый, кто выходил в рейд его имел. Забинтовал рану. Мда, картечью я её хорошо зацепил. Придётся зашивать. Сделал ей укол обезболивающего и заодно вколол ещё антибиотик, против заражения. В рот ей засунули кусок палки и закрепили жестко, обвязав вокруг головы, это чтобы не кусалась, когда придёт в себя.
— Марк, ты что с ней собираешься делать? — спросил Николай.
— Да не знаю я! Но Георгич прав. Не могу я её просто так грохнуть. Слышал, как она плакала от боли и отчаянья? Привезём к нам. Надо будет с биологом встретиться, поговорить.
— С каким биологом.
— Сегодня с Васей познакомились на АЗС. Так вот, у него женщина есть, она биологом работала в какой-то лаборатории. И она вроде кое-что в этих диких понимает.
— Ну ты старшОй в этом деле, тебе решать.
Ноги девчонке, после того как обработали и забинтовали рану на бедре, тоже связали, от греха подальше. А то шустрая она больно.
У Джека на левом боку, была пара глубоких царапин. Шерсть и кожа была разорвана. Пса мы перевязали тоже. Но он чувствовал себя бодро.
— Георгич, а чего будем туда-сюда гонять? Давай спустимся и посмотрим. Мадемуазели ничего не будет. Кровь остановилась. Лежит спокойно. В себя не пришла.
— Ты её головёнку не проломил, случайно?
— Не должен. Я аккуратно бил.
— Ладно, давай опускаемся.
Подъёмник пошёл вниз. Последний уровень. Здесь сразу почувствовали холод. В отличии от верхних этажей, здесь помимо дверей подъемника, нужно было открыть и двери самого уровня, напротив которых остановился сам подъемник. Это говорило, что самый нижний этаж изолирован. Двери открыли, нашли рубильник. Загорелся тусклый свет. У нас изо рта шёл пар. На металлических конструкциях была изморозь и снежно-ледяные наросты.
— Сколько интересно здесь градусов? — спросил Николай.
— Около 10 холода. — Ответил Георгич. Вскоре увидели термометр. Точно температура была в районе 10 градусов ниже ноля. Здесь тоже было большое помещение, разделенное на отсеки. В одних лежали целые говяжьи, свиные и бараньи обработанные туши. Потом отсеки с какими-то коробками. Вскрыли некоторые — печень. Посмотрели срок изготовления, лето прошлого года. Похоже последний завоз. Коробки с куриными тушками. Шли дальше наконец нашли отсек, где лежали коробки свежезамороженной рыбы: горбуша, кета, семга, голец, нерка, сельдь, минтай, камбала и многое другое.
— Не слабо! — Выдохнул Коля.
— Так Марк, что берём?
— Коробку горбуши, коробку кеты, коробку сельди, минтая и камбалы. Остальное потом. Всё начали таскать. Георгич, ты на контроле. Мы вдвоём с Колей управимся.
Перетаскали с парнем коробки. Нормально втарились. Выключили свет и поднялись на верх. Когда подъезжали к первому уровню заработали рации.
— Марк! Марк! Ответь! — В голосе Ольги были истеричные нотки.
— Приём, Оля, что случилось?
— Марк! Ты жив?
— Жив, жив. Ты чего кричишь?
— Марк, тут вокруг нас какие-то сумасшедшие бегают.
— Что? Какие сумасшедшие?
— Не знаю. Один мужчина, а второй подросток. Но они точно сумасшедшие. В лохмотьях, грязные, глаза дикие. На БТР к нам заскакивали. Воют. И бегают так быстро. Прямо с земли одним прыжком на БТР запрыгивают.
— Оля, Оля! Слушай меня внимательно. Из БТРа не выходить. Пусть Илья развернётся и подъедет к калитке боком, чтобы открыть люк, поняла. После чего пусть садиться за боевой модуль и попытается отогнать их пулемётом. Работать только пулемётом, пушку не трогать, бесполезно. Иначе будет лупить в белый свет как в копеечку. Всё поняла?
— Да, поняла. А кто это, Марк?
— Это дикие. Они очень опасны. Всё, давай. — посмотрел на мужиков. — Всё слышали? — Оба кивнули мне. — Подтаскиваем добычу к калитке. Потом начнём всё грузить. Начали.
Таскали коробки, мешки. Девочка пришла в себя мычала и вообще издавала разные нечленораздельные звуки. Правильно, говорить то она не могла, да ещё кляп, в виде палки между зубов. Брыкалась. Но связанной много не набрыкаешься. Глаза были у неё злющие, просто кошмар. Но в какой-то момент, уже находясь возле двери калитки в коридоре, она затихла, прислушивалась и я увидел её глаза. В них был страх. Она даже извиваться начала, пытаясь отползти от двери. Не понял? Она что боится этих двух? Ничего не понимаю! Опять зашипела рация: