Кома. Выжившие

Ростов Олег

— Один. Последний мой товарищ, который ещё оставался здесь умер три недели назад. Там в санчасти много мёртвых.

— Ты здесь три недели один живёшь?

— Да. — Илья посмотрел на меня. — А Вы правда старший лейтенант?

— Правда. — Как это не парадоксально, но я почему-то продолжал носить с собой своё служебное удостоверение. Мой шеф отдал его маме, когда я попал в госпиталь. Потом уже в клинике, когда я пришёл в себя, мама передала его мне. Хотя по большому счёту оно уже было недействительно, так как само МВД к этому времени перестало существовать.

Я достал удостоверение из нагрудного кармана и подойдя к ним обоим, передал его Илье. Он прочитал и вернул удостоверение мне назад.

— А вы возьмёте меня с собой? — спросил он с надеждой. — А то мне одному тут страшно.

— Конечно возьмём. — Мама улыбнулась. — У нас места много, а людей мало. Я и Марк. Вот и всё. А теперь будет трое.

Неожиданно Илья закрыл лицо руками и заплакал. По сути, он был ещё совсем мальчишка. Я даже представить себе не могу, что он тут пережил один в окружении мертвецов. В воздухе чувствовался запах гниения. Он везде в городе чувствовался. Просто в одних местах сильнее, в других слабее. Мама обняла его и гладила по голове, сняв с его головы кепи.

— Всё хорошо, Илюша. Ты теперь не один.

— Простите меня. Я просто не сдержался. — Он вытирал ладонями слёзы. Мама достала носовой платок и дала ему. Потом полила Илье на руки из канистры, чтобы он умылся.

— Илья, ты голоден? А то у нас и чай есть с брусникой, и кофе, и бутерброды с белым хлебом и копчёной колбаской.

— Я недавно ел. Но если можно, то бутерброд дайте. Я по свежему хлебу соскучился. Хлеба то нет уже давно, одни сухари. Здесь на продскладе продуктов много, крупы, сахар, мука, чай, картофель, свекла, лук, соль, консервы разные, галеты и сухари.

Мама налила ему в кружку чай с брусникой и бутерброды. Илья с жадностью ел их и запивал из кружки чаем. Мама смотрела и улыбалась. Я тоже усмехнулся.

— Илья, — спросил я его, — у тебя права есть? Машину водить можешь?

— Да, — кивнул он, — я перед армией успел в автошколе отучиться. И у моего отца свой грузовик есть, я на нём с детства учился ездить.

— А откуда ты, Илюша? — Спросила мама.

— Издалека, Вероника Антоновна. Я из Краснодара.

Я присвистнул.

— Ничего себе откуда тебя к нам занесло. Далекова то.

Он кивнул.

— Со мной много местных служило. Большая часть личного состава с офицерами ушла на патрулирование и охрану сначала улиц, а потом эвакуационных центров, ещё два с лишним месяца назад. Больше никто из них сюда не вернулся. Что с ними я не знаю, но где-то через месяц после того как они выдвинулись, я слышал разговор двух офицеров, которые здесь остались, что среди личного состава много больных.

— А вас тут много ещё оставалось?

— Примерно рота. Мы занимались охраной складов. Но и среди наших началась эпидемия. Вскоре почти все офицеры, которые ещё были не заражены стали уходить с семьями. Солдат с собой забирали, земляков. Потом уже сами рядовые и сержанты стали разбегаться. Уходили все с оружием. Никакой власти уже не было. Да и никто никого не удерживал. Последними здесь оставались я, ещё с десяток солдат,

пара сержантов и лейтенант. В часть попытались прорваться какие-то отморозки, банда наверное. Но мы их из пулемётов БТРа расстреляли и из своего стрелкового оружия. После этого никто больше к нам не совался.

— Что-то я не видел валяющихся трупов возле КПП?

— Мы убрали их. Мертвых бросили в подвале вон того, ближайшего дома от части. Там уже много мёртвых было в квартирах. А потом все кто ещё оставался заболели и умерли. Я их всех в санчасть оттащил.

— А ты, я вижу, не заболел!

— Да. Я не знаю почему.

— У тебя Илюша, природный иммунитет от болезни, как и у нас с Марком. Считай тебе повезло. — Сказала мама, погладив парня опять по ежику волос.

— Скажите, Виктория Антоновна, а много людей осталось в живых?

— Этого мы не знаем. Тебя вот, первого встретили, после того как месяц назад я последний раз видела живых людей.

— Мы думаем, процентов пять от всего человечества. Не более. И то это самая оптимистическая цифра.

Илья задумался. Потом посмотрел на нас с мамой.

— Здесь в городе почти миллион жило людей?

— Да. И если посчитать пять процентов, то остаться в живых должно быть около 50 тысяч. Но думаю, что это навряд ли. А ты пока тут жил, слышал или видел кого-то последние две-три недели?

— Нет. Месяц, чуть больше назад, когда здесь ещё был народ, в городе начались беспорядки. Грабежи, стрельба на улицах. Здесь возле части, мы ещё, по началу вмешивались, но потом перестали. Потом было нападение на часть, мы отбились. После этого всё. А ещё чуть позже и стрельба прекратилась. Но примерно неделю, может меньше назад, мне показалось, что я слышал звук мотора. Будто машина ехала. Это не вы были?

— Нет. Мы впервые после начала эпидемии в город сегодня выбрались.

— А где вы живёте?

— За городом. Там место живописное. Клиника частная. Не бойся, больных там нет. Было немного, но они давно умерли и их похоронили. — Я посмотрел на Илью. — Ну что покушал?

— Да, спасибо!

— Тогда давай приниматься за работу. Нужно нормальное оружие. У нас видишь, «ксюха», у мамы карабин СКС и «ПМ». Есть гладкоствол. Всё. Нужны полноценные калаши, это раз, хорошо бы снайперские винтовки, пулемёт ПКМ или «Печенег», есть такое же?

— Есть, много. — Закивал Илья.

— Вот видишь. Патроны нужны. То, что ты водишь машину это хорошо. Поэтому мы назад сейчас пойдём на трёх машинах. На УАЗе, на «Тигре» и на «Бардаке».

— Что значит на «Тигре»? — Мама возмущённо на меня посмотрела. — Я поеду на своей машине, раз есть кому за руль УАЗа сесть!

— Мам, но согласись, что «Тигр» лучше «Ровера»?!

— Значит так, Марк Никитович, я поеду назад на своей машине! И это не обсуждается. Я всё понимаю. Возможно позже я и откажусь от неё, но давай не сейчас. Никуда твой «Тигр» не денется. Вернёмся позже и заберёшь его.

— Хорошо, мама. Как скажешь. — Глянул на Илью. — А БТРы остались?

— Да, ещё два стоят, вон там. — Он показал на третье гаражное строение.