Команда Клапзуба
Шрифт:
На всем большом пространстве идеальной спортплощадки темнели на весеннем солнце коричневые перевороченные пласты, и вороны, вылетая из леса, садились в борозды и вытаскивали дождевых червей.
Тем временем оркестр расположился на опушке леса, и люди, устроившись вокруг на лужайках, пастбищах и прогалинах, закончили первую официальную часть торжеств грандиозным пикником. После обеда начались танцы, а к вечеру бесчисленные толпы потянулись к вокзалу, предварительно спев клапзубовцам их боевой гимн.
Вечер опустил темно-синий бархат сумерек на уже опустевшее поле. Во тьме выделялись только белые стены уютных домиков клапзубовцев; в своем одиночестве, отделенные лесом от Нижних Буквичек, после торжественного дня они казались еще более заброшенными.
Но
Какое-то особое очарование охватило молодых людей. Клапзубовские ребята до сих пор еще не встречались с девушками. Если какая-нибудь появлялась рядом с ними, она из-за своих претензий и мелочности казалась им смешной или глупой. Каждая хотела тут же понравиться, каждая кокетничала и старалась кому-нибудь из них вскружить голову, и большей частью они бегали за клапзубовцами как сумасшедшие. Все это было противно здоровым, рассудительным и гордым юношам. Кроме того, они боялись, чтобы кто-нибудь из них не попался на удочку и не был потерян для команды. Тем приятнее было побеседовать с этими девушками, которые не кокетничали и не занимались пустой болтовней. Девушки на собственном опыте знали, что такое бег, как нужно правильно дышать, спрашивали об этом у клапзубовцев, и те с большой радостью делились с новыми приятельницами своими знаниями, советовали, как лучше достичь наиболее упругого прыжка или, когда следует делать массаж. Эти специальные темы и интересные веселые воспоминания о поездках заграницу придали разговору за столом сердечный характер, и когда юноши проводили атлеток к их домикам и пожелали им доброй ночи, то клапзубовцы единодушно признали, что такого милого товарищеского разговора они еще никогда не вели. Старый Клапзуб в этом горячо их поддерживал, а после того, как ребята улеглись, он долго еще ходил возле домика, спокойно покуривая королевскую трубку. Только после полуночи, скрипнув дверью, Клапзубова тихонько позвала его спать.
– Сейчас, сейчас, мать. Я еще хочу посмотреть, все ли спокойно у девушек. Пойдем вместе, сейчас тепло.
Клапзубова вышла, из будки выбежал Орешек, и все трое пошли вдоль вспаханного поля к домикам напротив. Там было тихо и мирно, свет погашен, ничто не нарушало покоя. Супруги Клапзубы вернулись. На половине пути старик остановился.
– Здесь спят девушки, сказал он тихо, – а там – ребята. Дай бог, чтобы с этой спортивной славой они счастливо прожили свою жизнь.
– Дай бог, отец, – прошептала Клапзубова. И оба на цыпочках вошли в спящий домик.
XIII
Алло, море! Небо, солнце и бесконечность! Морская гладь в эти душные знойные дни не шелохнется. Море мертво, словно убито вертикальными лучами, и только нос парохода разрезает воду на своей бесконечной дороге. По обе стороны парохода вода пенится, и от него убегают в бескрайнюю даль две борозды, а кругом все мертво и неподвижно. Почти незаметно, что пароход движется, только порой на горизонте показываются розовые очертания гор, которые скорее похожи на сон, видение, фата-моргану. Иногда корабль приближается к ним и идет возле берега. Взору пассажиров предстает желто-красная пустыня, изредка мелькнут несколько пальм и домиков, запущенных селений, мужчины в белых бурнусах, женщины в полосатых юбках и вереницы привязанных друг к другу мерно раскачивающихся верблюдов.
Клапзубовцы
Вечера на палубе «Принцессы Мэри» проходили иначе. Прохладный воздух выманивает из всех укрытий пассажиров, обессилевших от жары и духоты, зажигаются лампы, гремит пароходный оркестр, и путешественники могут несколько часов развлекаться. В основном, здесь собрались англичане и англичанки. Клапзубовцы встретили много почитателей. Даже у поджарой учительницы английского языка, которая едет в среднюю школу в Бенарес, сердце учащенно забилось, когда ей сказали, что эти одиннадцать молодых людей – чемпионы футбола. Юноши все вечера были окружены новыми знакомыми и поклонниками, но наиболее крепкую дружбу завел их отец.
Это случилось вечером того дня, когда они вступили на палубу корабля в Бриндизи. Молодые люди, восторгаясь новым для них пароходным оборудованием, ходили и все осматривали, а старый Клапзуб унес свой складной стул на самый нос и уселся там. Вскоре явился коренастый верзила в помятом костюме и огромных башмаках, с трубкой, которая как две капли воды походила на королевскую трубку Клапзуба, и скрипучим голосом, напоминающим скрип немазанного колеса, спросил по-английски:
– Вы господин Клапзуб?
Клапзуб мгновенно собрал весь свой запас английских слов, немного подумал, выбирая самое подходящее, и, наконец кивнул головой, ответил:
– Yes.
– Я полковник индийской армии Уорд, – сказал на это верзила, – вы мне нравитесь, я хочу посидеть здесь с вами. Что вы на это скажете, господин Клапзуб?
Это была слишком сложная фраза для Клапзуба; все слова у него перепутались, и он ответил очень просто:
– Проклятый Вавилон, yes!
После чего они с полковником Уордом долго трясли друг другу руки. Полковник развалился в своем кресле рядом с Клапзубом. Буквичский старик вначале было испугался, как ему быть, если этот господин разговорится, но все обошлось благополучно. Полковник сидел, курил и сплевывал, Клапзуб тоже сидел, курил и сплевывал, и так они сидели, курили и плевались вместе. Примерно через час полковник поднял руку, показал на белую птицу, которая летала вокруг, и сказал по-английски:
– Чайка.
Клапзуб кивнул:
– Yes!
Через час Клапзуб заметил ныряющего дельфина. Понаблюдав за ним некоторое время, он поднял руку и спокойно сказал:
– The рыба.
На что полковник Уорд важно кивнул головой:
– Yes.
И они продолжали сидеть, курить и плевать. Когда пароход впервые в Красном море приблизился к берегу, Уорд произнес:
– Аравия.
Клапзуб отозвался:
– Yes!
Позднее Клапзуб показал трубкой на берег и заметил: