Команда начинается с вратаря

Дасаев Ринат

Уже довольно четко определился костяк команды: Прохоров - в воротах; в обороне - Ловчев, Хидиятуллин, Романцев, Букиевский, Самохин, Кокорев; в полузащите - Гладилин, Булгаков, Шавло, Сорокин; в нападении -Ярцев, Гаврилов, Павленко, Сидоров. Кроме того, что особенно важно, в каждой линии были свои лидеры. В защитной - Прохоров, Романцев, Хидиятуллин, Ловчев. В средней - Гладилин и Шавло. В атакующей - Ярцев и Гаврилов.

Помню, как по окончании последней встречи первенства в Грозном Бесков, уже более сдержанно, еще раз поздравил нас с возвращением в высшую лигу (официально право на это было завоевано уже двумя турами раньше), сказав:

«Думаю,

что пора перестать хвалить друг друга. И самое время начать готовиться к следующему сезону. Именно там и ждет всех нас самая главная проверка...»

Убежден, Константин Иванович был одним из немногих, кто предвидел будущие трудности и испытания. Уже готовился к ним, не переставая думать над тем, как помочь избежать их нам, еще не нюхавшим пороха большого футбола.

После семи туров чемпионата-78 «Спартак», забив лишь два мяча и пропустив восемь, имел только три очка, занимая предпоследнюю строчку турнирной таблицы. Команда напоминала молодого, самолюбивого, неопытного боксера, смело идущего на противника, но пропускающего один серьезный удар за другим. Мы оказались в состоянии довольно тяжелого турнирного нокдауна.

Спокойствие и выдержку сохраняли, пожалуй, только тренеры.

По-прежнему тверд и последователен был Константин Иванович. Деятелен и, как всегда, оптимистичен Николай Петрович. Но чувствовалось: волнение не обходит стороной и их. Необходимо было предпринимать какие-то решительные шаги, что-то менять.

Я играл за дубль, но переживал неудачи основного состава, как и все. Как и все, ломал голову над тем, куда и почему подевалась недавняя такая легкая результативная игра. Откуда вдруг появились робость и неверие в себя?

Наша любимая «спартаковская стенка» (короткий розыгрыш мяча в одно касание в момент, предшествующий взятию ворот) с участием Гаврилова, Ярцева и кого-то из полузащитников перестала быть неожиданной для соперников и мгновенно потеряла остроту и результативность. Те, кто еще совсем недавно так мастерски использовал ее - Гаврилов и Ярцев, - явно не ожидали от своих новых опекунов, что те так быстро постигнут их атакующие секреты.

Помню, во встрече с ЦСКА, которую мы поначалу проигрывали, усилиями Гаврилова и Ярцева (именно он и забил гол) удалось сравнять счет. Игра выровнялась, и теперь уже один за другим опасные моменты возникали у ворот Астаповского. Но наши «мазали» и «мазали». И, словно в наказание за это, армейцы провели второй гол, который принес им победу, а нам новые сомнения и разочарования.

Через четыре дня предстоял очередной матч в Ворошиловграде с «Зарей», чьи дела в первенстве складывались намного удачней наших.

Накануне я сыграл один тайм за дубль и, как положено запасному, явился на установку основного состава, не рассчитывая попасть в него. И вдруг услышал свою фамилию в числе тех, кому вечером предстояло выйти на поле. Самое интересное, что утром, когда дежурный после завтрака по традиции собирал листки с предлагаемым нами вариантом состава, я без колебаний под первым номером назвал в нем Прохорова, уверенный, что то же самое сделали и остальные. Трудно было даже предположить, что в подобной исключительно трудной и сложной для команды обстановке тренеры решатся доверить мне, ни разу не сыгравшему в основном составе, даже в первой лиге, ворота. Но, видимо, у них были на сей счет свои соображения. И шли они на этот риск сознательно, преследуя определенные цели.

Не помню, о чем говорилось в те полчаса в номере Старостина. Не помню потому, что ничего, признаюсь, не слышал, кроме стука собственного

сердца, начавшего вдруг колотиться так сильно и громко, как бывает при стремительном погружении в ледяную воду.

Из оцепенения вывел Бесков.

– ...А ты, Ринат, если уж доверила команда, постарайся не подвести - ни себя, ни ее, - завершил установку Константин Иванович. И «по-бесковски» пронзительно взглянул на меня.

Когда, поприветствовав болельщиков, мы перешли на выпавшую согласно жребию половину поля, ко мне, бледному и взъерошенному, подбежали Романцев и Хидиятуллин. Олег, обняв за плечи, чуть наклонившись вперед, заглянул в глаза и заверил: «Не тушуйся, Ринат. Если что случится - выручим. Обязательно выручим!»

А «Хидя», будто подтверждая сказанное Олегом, ободряюще улыбнулся и слегка ткнул меня кулаком в грудь.

Как помогли мне тогда ребята, как вовремя поддержали, какие важные слова сказали! Несмотря на собственное волнение, не забыли обо мне, не дали поддаться захлестнувшим еще по дороге на стадион волнению и робости.

Да и потом, по ходу встречи, они оберегали меня от неприятностей, словно несли ответственность перед командой не только за результат матча, но за готового потерять голову новичка.

...Сколько матчей было потом сыграно нами вместе, сколько пережито, включая и горькие, неожиданно нагрянувшие минуты расставания. Но тот - первый - матч всегда в моей памяти. И как порой не хватает мне теперь их поддержки, дружбы, тепла в самые трудные вратарские мгновения, которых уже столько набралось за эти годы...

Если бы меня спросили, какой футболист всегда и во всем соответствовал высокому званию капитана команды, лучше всех справлялся с этой сложнейшей ролью, я не раздумывая назвал бы Романцева. Максимально собранный, предельно честно относящийся ко всему, что связало с футболом, прямой и открытый в суждениях. От Олега всегда веяло стопроцентной надежностью и спокойствием - и в жизни, и на поле. В отношениях со всеми он был одинаково ровен, что, однако, не мешало ему в случае необходимости говорить кому-то не слишком приятные слова. Видимо, здесь проявился его природный сибирский характер, родом-то он из Красноярска. За прямоту и искренность Романцева уважали все без исключения. И хотя вел Олег себя с момента прихода в «Спартак» и до последнего дня в команде очень скромно, стараясь не выделяться, ребята сразу же признали в нем вожака, лидера.

Готовность Олега поддержать, прийти на помощь проявлялась по отношению ко мне, да и не только ко мне, всегда. Помню, осенью восьмидесятого мы принимали дома минских динамовцев. После удара защитника Янушевского я пропустил мяч, который обязан был взять. Не успел, ошеломленный случившимся, достать его из сетки, как подбежавший Романцев выпалил:

–  Чего надулся, сейчас все поправим...

И действительно, поправил - улучил момент, подкрался к углу вратарской площадки соперника и головой переправил мяч, поданный с углового, в ворота минчан, уже было поверивших в такую желанную для них ничью...

Володя Гуцаев - один из самых непредсказуемых нападающих тбилисского «Динамо»-Как-то в разговоре заметил: «Крепкий защитник Романцев, неудобный для нас, форвардов. Даже в лучшей своей форме я редко когда мог выиграть у него единоборство на поле. Очень уж здорово Олег умел позицию выбирать».

Романцев закончил играть летом восемьдесят третьего года в возрасте двадцати девяти лет, в том возрасте, когда многие уходят, отыграв свое. Но он ушел не из-за возраста - замучили травмы, из сезона в сезон преследовавшие его.