Команда начинается с вратаря
Шрифт:
Здесь можно добавить, что в каждой линии чемпионов были свои лидеры: в обороне - вратарь Зофф, в защите - Ширеа и Джентиле, в средней линии - Конти и Тарделли, в атаке - Росси и Грациани. Почти все они выступали в Аргентине, а потому, не в пример многим, и в Испании не только не растерялись, но и были на первых ролях.
В нашей же команде, за исключением тренеров, никого из тех, кто бывал бы на мировых чемпионатах, хотя бы в роли наблюдателей, не нашлось. И многое для нас в Испании оказалось в диковину.
А предположение, высказываемое впоследствии
То было знакомство с мировым первенством. А ведь как часто в жизни случается, что именно при первой встрече с чем-то новым, незнакомым человек теряется, становится непохожим на себя. А случается, и вовсе мало напоминающим того, каким некоторые знали его раньше.
...С Тенгизом Сулаквелидзе я начал играть в сборной вместе года с восьмидесятого. И сразу же убедился в его великолепных для защитника данных и способностях. Отчаянно смелый, решительный, сильный - о таких частенько говорят «Человек-кремень». Даже в самых непростых встречах он почти никогда не подводил. В Бразилии и Аргентине его отметили, где Тенгиз строго и в то же время по-джентльменски опекал таких умельцев атаки, как Зико и Марадона.
Но в обостренной и нервной обстановке испанского первенства стремление гордого, темпераментного Сулаквелидзе сыграть как можно лучше, а точнее - желание объять на поле необъятное обернулось против него.
Тенгиз сгорал в этом страстном, неукротимом порыве, тратя порой понапрасну драгоценные силы и нервы. И, чувствуя, что все получается не так, как ему хочется, невероятно переживал. Он почти не спал ночами, хотя принимал перед сном кучу успокоительных таблеток и, случалось, выходил на зарядку таким уставшим и помятым, словно уже успел провести до нее как минимум две тяжелейшие тренировки.
Его не переставали мучить мысли о том, как перебороть в себе вдруг так разбушевавшееся волнение. После матча с шотландцами, в котором Сулаквелидзе не использовал отличный прострел Блохина, он не выдержал и подошел ко мне.
– Не могу, Ринат, никак не могу отвлечься от игры, прийти в себя, - растерянно объяснял Тенгиз.
– Вроде бы все на поле стараются делать как надо, а получается чуть-чуть не так...
Это «чуть-чуть» спасло в решающем матче ворота польского вратаря Млынарчика, когда мы имели, пожалуй, самый реальный за всю встречу шанс забить. Тенгиз получил классную верховую передачу от Оганесяна, но из выгоднейшего положения послал мяч головой над перекладиной.
Надо было видеть в то мгновение отчаянную и пронзительную боль, разом вспыхнувшую в его широко открытых глазах.
– Сто лет проживу, а не забуду этот момент, - ударяя от досады по коленям крепко сжатыми кулаками, сокрушался
...Потом, когда вернуть было уже ничего невозможно.
Я понимал и искренне сочувствовал так близко принимающему к сердцу все происходящее товарищу. Но чем поможешь в такие минуты?.. И стоит ли так уж строго судить Тенгиза, не сумевшего справиться с самим собой и быть в Испании прежним Сулаквелидзе - таким знакомым нам, уверенным в себе хозяином положения?
Он честно отдал игре все, что мог, однако этого оказалось недостаточно.
Не все сложилось просто и для Александра Чивадзе, одного из тех, кто нашел в себе силы не отступить от своей игры. Причем в ситуациях, где сделать это было отнюдь не просто. Но Александр вел себя, как подобает капитану - спокойно и уверенно.
Саша - защитник совсем иного плана, чем Тенгиз. Если Сулаквелидзе многое в игре удается за счет щедро отпущенных ему природой физических качеств, то Чивадзе ведет ее, полагаясь только на свою исключительную интуицию и тонкое футбольное мышление.
Почему-то принято считать, что обычно защитники технически хуже оснащены, чем форварды, поскольку для разрушения атак и обороны ворот виртуозность вовсе ни к чему. Александр своей игрой опровергает, по его мнению, давно уже устаревшую трактовку обязанностей защитников. Наверное, найдется немного нападающих, которым удается быть настолько накоротке с непослушным мячом, как Чивадзе. Вот это и позволяет Саше уже многие годы отстаивать свою игровую правоту.
Признаюсь, поначалу в сборной меня раздражало постоянное стремление Саши непременно кого-то обвести вблизи своей штрафной и обязательно отдать пас, даже если на него наседают соперники. Судите сами, какому вратарю приятно, когда, кроме чужих футболистов, ему треплют нервы еще и свои. И как-то я, набравшись смелости, заявил ему, что все это когда-нибудь добром не кончится.
– Понимаешь, Ринат, - с привычным спокойствием выслушав меня, сказал Александр, - мы ведь с тобой за сборную выступаем. А она должна играть только красиво. Именно к этому и надо стремиться. Я ведь, овладев мячом, не спешу «палить» вперед не потому, что лишний раз хочу себя показать. Просто считаю, что чем точнее и неожиданнее начнет защитник атаку, тем острее и опаснее может она получиться. Ты-то ведь тоже не торопишься вводить мяч куда и кому попало. Вот и я стараюсь, чтобы он только кому-то из наших достался.
Чивадзе просто не умеет играть по-иному. Да и не хочет. Его футбол - не ожидание случая, который, если повезет, может принести удачу, а спор, где победа приходит только с помощью логически выстроенных, продуманных ходов. Как в шахматах. Возможно, поэтому так часто Чивадзе легко застать над заставленной фигурами доской погруженным в разбор интересной партии. Не случайно же среди болельщиков за ним прочно укрепилась весьма лестная и уважительная репутация футбольного гроссмейстера.
В Испании, где проверялись все, на долю нашего капитана выпали особые испытания.