Команда скелетов (сборник рассказов)

Кинг Стивен

Хэл Шелбурн подумал, что это выглядело так, будто Була просто исчезла на страницах одного из своих журналов с детективными историями, и мурашки побежали у него по спине, а сердце сжалось. Затем он внезапно осознал, что выстрелы прозвучали примерно в то же время, когда обезьяна…

– Хэл? – позвала Терри сонным голосом. – Ты идешь?

Он выплюнул пасту в раковину и прополоскал рот.

– Да, – ответил он.

Еще раньше он положил обезьяну в чемодан и запер его. Они летят обратно в Техас через два или три дня. Но прежде чем они уедут, он избавится от этого проклятого создания навсегда.

Каким-нибудь способом.

– Ты был очень груб с Дэнисом сегодня, –

сказала Терри из темноты.

– Мне кажется, что Дэнису именно сейчас было необходимо, чтобы кто-нибудь был с ним резок. Он начал выходить из-под контроля. Я не хочу, чтобы это плохо кончилось.

– С психологической точки зрения, побои едва ли приносят пользу и могут…

– Я не бил его, Терри, ради Бога!

– …укрепить родительский авторитет.

– Только не надо мне излагать всю эту психологическую ерунду, – сердито сказал Хэл.

– Я вижу, ты не хочешь обсуждать это.

Ее голос был холоден.

– Я также сказал ему, чтобы он вышвырнул из дома наркотики.

– Ты сказал? – На этот раз ее голос звучал встревоженно. – И как он это воспринял? Что он ответил?

– Ну же, Терри! Что он мог сказать мне? Отгадай! У тебя достаточно вдохновения?

– Хэл, что случилось с тобой? Ты не такой, как обычно. Что-то не так?

– Все в порядке, – ответил он, думая о запертой в чемодане обезьяне. Услышит ли он, если она начнет стучать тарелками? Да, конечно, услышит. Приглушенно, но различимо. Выстукивая для кого-то судьбу, как это уже было для Булы, Джонни Мак-Кэйба, собаки дяди Уилла Дэзи. Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, это ты, Хэл? – Я просто слегка перенапрягся.

– Я надеюсь, что дело только в этом. Потому что ты мне таким не нравишься.

– Не нравлюсь? – Слова вылетели прежде, чем он успел удержать их. – Так выпей еще валиума, и все будет снова о'кэй.

Он слышал, как она сделала глубокий вдох, а затем судорожно выдохнула. Потом она начала плакать. Он мог бы ее успокоить (вероятно), но в нем самом не было покоя. В нем был только ужас, слишком много ужаса. Будет лучше, когда обезьяна исчезнет, исчезнет навсегда. Прошу тебя, Господи, навсегда.

Он лежал с открытыми глазами очень долго, до тех пор, пока воздух за окном не стал сереть. Но ему казалось, что он знает, что надо делать.

Во второй раз обезьяну нашел Билл.

Это случилось примерно год спустя после того, как была убита Була Мак-Кэфери. Стояло лето. Хэл только что закончил детский сад.

Он вошел в дом, наигравшись во дворе. Мать крикнула ему:

– Помойте руки, сеньор, вы грязны, как свинья.

Она сидела на веранде, пила холодный чай и читала книгу. У нее был двухнедельный отпуск.

Хэл символически подставил руки под холодную воду и вытер всю грязь о полотенце.

– Где Билл?

– Наверху. Скажи ему, чтобы убрал свою половину комнаты. Там страшный

Беспорядок.

Хэл, которому нравилось сообщать неприятные известия в подобных случаях, бросился наверх. Билл сидел на полу. Маленькая, напоминающая кроличью нору дверка, ведущая в задний чулан, была приоткрыта. В руках у него была обезьяна.

– Она испорчена, – немедленно сказал Хэл.

Он испытал некоторое опасение, хотя он едва ли помнил свое возвращение из ванной комнаты, когда обезьяна внезапно начала стучать тарелками. Неделю или около того спустя он видел страшный сон об обезьяне и Буле – он не мог в точности вспомнить, в чем там было дело – и проснулся от собственного крика, подумав на мгновение, что что-то легкое на его груди было обезьяной, что, открыв глаза, он увидит ее усмешку. Но, разумеется, что-то легкое оказалось всего лишь подушкой, которую он сжимал с панической силой.

Мать пришла успокоить его со стаканом воды и двумя оранжевыми таблетками детского аспирина, которые служили своеобразным эквивалентом валиума для детских несчастий. Она подумала, что кошмар был вызван смертью Булы. Так оно и было в действительности, но не совсем так, как это представляла себе его мать.

Он едва ли помнил все это сейчас, но обезьяна все-таки пугала его, в особенности, своими тарелками. И зубами.

– Я знаю, – сказал Билл. – Глупая штука. – Она лежала на кровати Билла, уставившись в потолок, с тарелками, занесенными для удара. – Не хочешь пойти к Тедди за леденцами?

– Я уже потратил свои деньги, – сказал Хэл. – Кроме того, мама велела тебе убрать свою половину комнаты.

– Я могу сделать это и позже, – сказал Билл. – И я одолжу тебе пять центов, если хочешь. – Нельзя сказать, чтобы Билл никогда не ставил Хэлу подножек и не пускал в ход кулаки без всякой видимой причины, но в основном они ладили друг с другом.

– Конечно, – сказал Хэл благодарно. – Только я сначала уберу сломанную обезьяну обратно в чулан, ладно?

– Не а, – сказал Билл, вставая. – Пошли-пошли-пошли.

И Хэл пошел. Нрав у Билла был переменчивый, и если бы Хэл задержался, чтобы убрать обезьяну, он мог бы лишиться своего леденца. Они пошли к Тедди и купили то, что хотели, причем не просто обычные леденцы, а очень редкий черничный сорт. Потом они пошли на площадку, где несколько ребят затеяли игру в бейсбол. Хэл был еще слишком мал для бейсбола, поэтому он уселся в отдалении и сосал свой черничный леденец. Они вернулись домой только когда уже почти стемнело, и мать дала подзатыльник Хэлу за то, что он испачкал полотенце для рук, и Биллу за то, что он не убрал свою половину комнаты. После ужина они смотрели телевизор, и к тому времени Хэл совсем забыл про обезьяну. Она каким-то образом оказалась на полке Билла рядом с фотографией Билла Бойда, украшенной его автографом. Там она стояла почти два года.

Когда Хэлу исполнилось семь, уже не было никакой нужды в сиделках, и каждое утро, провожая их, миссис Шелбурн говорила:

– Билл, следи внимательно за своим братом.

В тот день, однако, Биллу пришлось остаться в школе после уроков, и Хэл отправился домой один, стоя на каждом углу до тех пор, пока вокруг была видна хотя бы одна машина. Затем он, втянув голову в плечи, бросался вперед, как солдат-пехотинец, идущий в атаку. Он нашел под ковриком ключ, вошел в дом и сразу же направился к холодильнику, чтобы выпить стакан молока. Он взял бутылку, а в следующее мгновение она уже выскользнула у него из рук и вдребезги разбилась об пол. Осколки разлетелись по всей кухне.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, неслось сверху, из их спальни. Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, привет, Хэл! Добро пожаловать домой! Да, кстати, Хэл, ты на этот раз? Пришел и твой черед? Это тебя найдут убитым на месте?

Он стоял там в полной неподвижности и смотрел вниз на осколки стекла и растекающуюся лужу молока. Он был в таком ужасе, что ничего не понимал и ничего не мог объяснить. Но слова звучали словно бы внутри него, сочились из его пор.

Он бросился по лестнице в их комнату. Обезьяна стояла на полке Билла и, казалось, смотрела прямо на Хэла. Она сбила с полки фотографию Билла Бойда с автографом, и та лежала вниз изображением на кровати Билла. Обезьяна раскачивалась, скалилась и стучала тарелками. Хэл медленно приблизился к ней, не желая этого и в то же время не в силах оставаться на месте. Тарелки разошлись, потом ударились одна об другую и разошлись вновь. Когда он подошел ближе, он услышал, как внутри нее работает заводной механизм.