Команда
Шрифт:
– Круто! – согласился Алик. – А стрелять-то все умеют?
– Я показал, – ответил Тюменев.
Когда и где он научился обращаться с оружием? Алик не стал спрашивать. Какая разница! Куренной сразу загорелся Андрюхиной идеей.
А вот рассудительный Ринат, похоже, сомневался в успехе.
– Ребята, – тихо сказал он, – а может, про подземный ход спецназовцам рассказать? Они все лучше сделают. Они же профессионалы.
– Ну уж хренушки! – вспылил Тюменев. – Это м о й план! Мой, понял? А если у тебя очко играет,
Каких пацанов и какие дела имел в виду Тюменев, так и осталось загадкой. Но его слова еще больше подхлестнули Куренного. Если все выйдет так, как планирует Андрюха, это же будет полный атас! Чуть ли не Героев России могут дать!
– Показывай, куда идти! – сказал Алик, сгорая от нетерпения.
Неподъемную крышку канализационного люка им удалось сдвинуть в сторону только вчетвером. Первым по железной лесенке в разинутую пасть колодца спустился Андрюха Тюменев. За ним – Алик, потом -
Витек и Ринат.
Теснотища внизу была жуткая. Они стояли в полной темноте, прижимаясь друг к другу плечами.
– Теперь куда? – почему-то шепотом спросил Алик.
– Сейчас… – ответил Тюменев.
В его руке зажегся карманный фонарик. Бледный луч выхватил из темноты осклизлые своды коллектора.
– За мной! – скомандовал Тюменев.
Под ногами хлюпала вонючая жижа. Идти приходилось согнутыми в три погибели. Внезапно впереди, на трубах, тянувшихся вдоль стен, стали вспыхивать десятки непонятных красных огоньков.
– Андрюха, смотри! – испуганно сказал Витек. – Что за байда?
– Крысы, – спокойно отозвался Тюменев.
Это луч фонарика отражался огоньками в крысиных глазах. Здоровенные твари с отвратительным писком заметались по трубам. Некоторые шмякались вниз, в зловонное месиво.
Куренной невольно содрогнулся и поднял руку с зажатым в ней пистолетом.
– Убери пушку! – крикнул Тюменев. – Ты что, охренел? Видишь, они сами нас боятся! И патроны надо беречь, Алик!
Куренной послушно спрятал пистолет.
Пацаны шли и шли вперед, потеряв счет времени.
– Ну что, Андрюха, скоро? – не выдержал Витек.
– Скоро, скоро! – раздраженно отмахнулся Тюменев. – Не возникай!
Неожиданно подземный ход раздвоился. Андрюха встал как вкопанный.
Куда идти дальше, он не знал.
Ильяс лично сопроводил переговорщика к Али-хану. Проходя по коридорам, переговорщик скользнул цепким взглядом по растяжкам, опутавшим все больничное здание, но лицо его осталось бесстрастным.
– Садитесь, – сказал Али-хан переговорщику и сделал знак Ильясу оставить их один на один.
Переговорщик был человеком средних лет в штатской одежде. Никакого волнения в нем не чувствовалось. Он опустился на стул и выжидательно посмотрел на Али-хана.
– Слушаю вас, – сказал Али-хан.
– Это я хотел бы вас послушать, – неожиданно
– Вы ведь получили мое письмо? – сухо спросил Али-хан.
– Получили.
– Там все сказано. Наши требования не изменились.
– Они невыполнимы, – сказал переговорщик с извиняющейся улыбкой.
Однако Али-хан не был настроен на светскую беседу.
– Мне нечего добавить, – сказал он.
– Но вы же прекрасно понимаете, что, если бы мы даже приняли ваши требования, их невозможно выполнить немедленно, – развел руками переговорщик. – И за неделю невозможно. И даже за месяц. Ведь вы военный человек и сами знаете, что вывод наших частей со всего
Кавказа – долгий процесс.
– Вы начните. Потом поговорим.
– А как вы себе представляете освобождение ваших людей, находящихся в заключении? – продолжил переговорщик, будто не слыша Али-хана.
–
Ведь они отбывают наказание по приговору суда. Его отменить невозможно.
– Все возможно, если на то есть добрая воля, – возразил Али-хан. – В конце концов существует обмен.
– Обменять мирных людей, взятых в заложники, на ваших бойцов, у которых руки по локоть в крови? – удивленно спросил переговорщик.
–
Вы считаете, что это равноценный обмен?
– Перед Аллахом все равны.
– Я, простите, не большой знаток Корана, но сомневаюсь, что в нем можно найти оправдание захвату больницы.
Лицо Али-хана покраснело от сдерживаемого гнева.
– Не судите о том, чего не знаете! – резко сказал он. – Я не собираюсь читать вам суры, которых вы все равно не поймете. Ситуация предельно ясная. Если вам больше нечего сказать, давайте на этом и закончим!
– Но вы же еще не выслушали наши предложения! – напомнил переговорщик.
– Я их и так знаю, – презрительно усмехнулся Али-хан. – Мы складываем оружие, а вы даете нам спокойно уйти из города. Так?
– Не совсем, – мягко возразил переговорщик. – На сдаче оружия мы не настаиваем. Нам известно, что отдать оружие противнику для ваших людей несмываемый позор. Можете оставить его себе. Но вы мне дадите слово, что никто из находящихся в больнице не пострадает и с вашей стороны не будет произведено ни одного выстрела. Офицерскому слову мы готовы поверить.
– Я больше не офицер.
– Но вы им были!
– Верно, был, – с горечью сказал Али-хан. – Но я давал присягу другой стране. Теперь я от нее свободен.
– Но не от офицерской чести. Я со своей стороны гарантирую, что ваш отряд уйдет беспрепятственно.
– Извините, не верю.
– Не верите? Почему?
– Потому что мне известны случаи, когда такая договоренность нарушалась, – сказал Али-хан. – Людей безжалостно расстреливали и брали в плен. Не слышали? А ведь такое бывало. И все преподносилось как военная хитрость. Как у вас говорится, война все спишет!