Командарм крылатых
Шрифт:
Воодушевленный удачным началом операции, Вершинин решил в ходе наступления еще активнее концентрировать свои силы на главном направлении. Устинов и Одинцов, одобряя эту мысль, предложили сосредоточить в полосе действий главного удара наших войск усилия почти всей авиации фронта. Командующий фронтом Я. Т. Черевиченко удивился:
— А сколько же вы, Константин Андреевич, оставите для поддержки с воздуха соседних соединений?
— Одиннадцать экипажей.
Черевиченко не сразу дал добро. Но Вершинин настаивал:
— Только при таком распределении сил можно удержать господство в воздухе на всем протяжении операции, способствовать достижению такой
— Сколько самолетов останется в моем распоряжении? — спросил Черевиченко.
— Сто сорок один, — четко доложил Вершинин, еще раз подчеркивая, что все продумано в деталях.
— Ладно, быть посему, — согласился комфронтом.
27 ноября операция началась. Части 56-й армии, активно поддерживаемые с воздуха, уже утром следующего дня мнили южную окраину Ростова-на-Дону, а 29-го город был освобожден. Константин Андреевич, узнавший о поздравлении с победой, полученном от Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, посоветовал комиссару Алексееву немедленно провести митинги в частях.
Авиаторам было чем гордиться: трудности развернувшейся операции они преодолели успешно. Несмотря на крайне неблагоприятную погоду — низкую облачность, туманы и снегопады, летчики нанесли врагу большой урон. В воздушных схватках противник потерял 61 самолет, и наши летчики — всего пять машин. Константин Андреевич с удовлетворением отмечал возросшее боевое мастерство истребителей.
Среди авиачастей, отличившихся в контрнаступлении под Ростовом-на-Дону, справедливо называли 4-й штурмовой авиационный полк. Незадолго до операции Вершинин поздравил личный состав полка с награждением орденом Ленина, а командира С. Г. Гетьмана — с присвоением ему звания Героя Советского Союза. В телеграмме командующему назывались имена еще тридцати двух авиаторов, награжденных орденами и медалями. Подписывая ее, Константин Андреевич с удовлетворением увидел и имя Николая Смурыгова — того летчика с обгоревшими руками, который петел тогда с ним на Ли-2 на Южный фронт.
Высоко оценил Вершинин и боевую инициативу летчике-истребителя Вадима Фадеева. Во время схватки в воздухе в его самолет угодил снаряд. Летчик сумел дотянуть машину до передовой. Вылез из кабины и видит: противник идет в атаку. Спрыгнув с крыла, летчик повел бойцов в контратаку. Тактически важная высота осталась в руках нашего подразделения.
Пока его «ястребок» доставляли с передовой на аэродром, Фадеев в паре с командиром звена А. Я. Новиковым вылетел на другой машине в разведку. После пролета сквозь огненную завесу Фадеев увидел всадника. «Связной, скачет с донесением», — решил он и с разрешения ведущего снизился до столь малой высоты, что зарубил гитлеровца винтом самолета. После возвращения разведчиков Вершинин спросил летчика:
— Почему действовал именно винтом?
— Патроны берег для воздушного боя... И Николай Смурыгов, и Вадим Фадеев впоследствии стали Героями Советского Союза.
Новый, 1942 год Вершинин встретил в напряженной работе по подготовке еще одного наступления.
На южном крыле огромного советско-германского фронта боевые действия обеих сторон отличались большой активностью, и авиаторы под руководством Вершинина приобретали ценнейшие навыки борьбы за господство в воздухе.
И вновь Константин Андреевич задумчиво склонялся над оперативной картой. Стрелками на ней обозначены предполагаемые удары наших войск. Теперь у командующего авиацией фронта силы возросли — в его распоряжении 344 самолета. Поскольку главные
К командующему вошел генерал П. В. Каратаев, начальник тыла авиации фронта.
— Как со строительством аэродромов?
— К 12 января будут готовы. Но метели все заносят...
Очищать взлетно-посадочные полосы, — категорически потребовал Вершинин.
— Сил не хватит.
— Гражданское население привлеките. Люди ведь Нанимают, для чего мы летаем...
Действительно, взлетно-посадочные полосы заносило Пургой так, что не только солдаты, но и женщины, и деды из местного населения, пришедшие на помощь авиаторам, не спали сутками, чтобы убрать снег.
Операция началась 18 января. Наши летчики бомбили объекты врага непосредственно в 200–300 метрах от своей пехоты. Это резко повысило эффективность авиационных Ударов при прорыве вражеской обороны.
На столе Вершинина — телеграммы, телеграммы, телеграммы. Иные, с резолюциями, он тут же отправлял в штаб. Некоторые складывал отдельно. Это — отклики из войск.
«Во время атаки 24 января вашими истребителями был сбит вражеский самолет, который корректировал артогонь. Жму руку и обнимаю летчиков, выполнивших эту боевую задачу», — говорилось в депеше командира артиллеристов. «На всю жизнь остался доволен действиями авиации в районе Андреевки. После ее налета вражеская пехота отошла на юг», — сообщал начальник штаба 5-го кавкорпуса.
«Работа авиации за 25 января 1942 года прекрасна», — резюмировал штаб 2-го кавкорпуса.
Читая эти депеши, Вершинин и не думал обольщаться достигнутым. Его волновало, что гитлеровцы ввели в действие новую модификацию своего истребителя — Ме-109ф, превосходившую по летным качествам прежние вражеские самолеты.
Вошел Алексеев, только что прибывший из поездки к истребителям.
— Надо бы накоротке собрать опытных воздушных бойцов, чтобы они рассказали, как лучше бить гитлеровскую новинку, — предложил Вершинин.
— Совершенно неотложное дело, — поддержал политработник, — я уже говорил об этом с командиром полка Давидковым. Его летчики уже открыли боевой счет по этим 109-ф.
Такое совещание летчиков-истребителей вскоре состоялось. На нем были выработаны рекомендации, как лучше действовать против модернизированных «мессеров». И это хорошо помогло нашим летчикам в последующих боях.
Наступление войск фронта по ряду причин приостановилось. За неполные две недели авиаторы выполнили днем 1523 вылета, ночью — 304. Это число — 304 — Вершинин обвел в сводке красным карандашом. Во всемерном увеличении ночных действий с воздуха он усматривал новые возможности активнее громить врага.
В первомайские дни сорок второго года, необычно для южных мест ветреные и холодные, К. А. Вершинин вместе, с В. И. Алексеевым прилетел на полевую посадочную площадку полка, которым командовал С. Г. Гетьман, — теперь полк получил наименование 7-го гвардейского. Неподалеку от земляных капониров, в которых стояли «ильюшины», поэскадрильно выстроились летчики, техники, оружейники, все авиаспециалисты. Из штабной землянки вынесли гвардейское знамя. В знаменосце, шагавшем вдоль строя, Вершинин узнал Николая Смурыгова. Летчик высоко поднимал алое полотнище, развеваемое порывистым ветром. Рядом — ассистенты у знамени: Константин Дремлюк и Иван Радецкий.