Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии

Поселягин Владимир

Как только командиры вышли, негромко переговариваясь, я велел старшине подсесть ближе и спросил:

– Что у нас с техникой и топливом?

– Топливозаправщик и баки машин полные. Вы были правы, товарищ лейтенант, на той МТС были запасы топлива. Мы даже две бочки с дизтопливом прихватили на всякий случай. Правда, с танкистами чуть не подрались, они там тоже заправлялись, но все уладилось миром. У них всего три танка было. По машинам – те два трофейных ЗИСа сняли с нас часть проблем по перевозке грузов. Все уже распределено, мы в любой момент

готовы выдвинуться по вашему приказу. По транспорту для ДШК пока ничего сказать не могу, подождем, когда вернется Бутов. Осталось только скатать маскировочные сети и собрать колонну.

– С продовольствием как?

– Пока есть, но всего на три дня полной нормы. На МТС был склад гречки, мы по расписке выкупили шесть мешков. Больше нам не продали, деревенские себе оставили.

– Хорошо. Сейчас возвращайтесь в лес и готовьтесь к выдвижению. Тронемся в двадцать два часа тридцать минут.

– Люди устали. Некоторые, конечно, оторвали по нескольку часов, но это крохи. Вторые сутки на ногах. Да и вы уже уставший, глаза покраснели.

– Знаю. Отойдем километров на двадцать, дам батарее сутки отдыху. Все, свободен.

– Есть, разрешите выполнять?

– Давай… Хотя подождите. Озаботьтесь запасами воды. На всякий случай.

– Есть, – козырнув, старшина вышел.

– Ну что, пошли мост взрывать? – спросил сидевший тихо Адель.

– Подожди, я три часа назад Бутова отправил на разведку и транспорт брошенный поискать, скоро должен вернуться. Да и торопиться нам не следует. У меня есть дополнительный план.

– Выкладывай.

– Немцев сзади нас не так много. Обойдем, это не проблема. Но вот нанести им потери хотелось бы. Понимаешь, когда мы взорвем мост, у них останется единственная возможность переправиться на наш берег только вот у этого брода, – показал я на карте.

– Ты хочешь их там подстеречь?

– Ну да. Понятное дело, что там будет только передовой отряд, но хоть их потреплем. Остальные понтонные мосты наведут, но этих мы точно прихлопнем.

– А что? Мне нравится. По крайней мере прежде все твои идеи и разработанные планы были удачными. Посмотрим, как тут будет.

– Товарищ лейтенант, разведка вернулась, – показался в дверном проеме дежурный.

– Хорошо. Они одни или с трофеями?

– Кроме полуторки, на которой они уезжали, еще четыре машины.

– Отлично, технику на ту сторону, Бутова ко мне. Передай Индуашвили приказ, чтобы отобрал из той техники, что пригнали разведчики, две машины и занялся установкой ДШК. Будет наш грузин теперь командовать взводом зенитных пулеметов на трех машинах.

– Есть.

Через пару минут в дот ввалился усталый, пропыленный пограничник. Кроме машины я ему выделил пять водителей из стрелков, а также три двадцатилитровые канистры с топливом, приказав во время разведки найти и прибрать брошенную советскую технику. Ее на дороге много было, редко где сломалась, чаще брошены из-за отсутствия топлива.

– Извини, сержант, надо бы тебе дать отдыхнуть, но мы отрезаны от своих, севернее

немцы прорвались и оказались у нас за спиной. Поэтому я высылаю два разведывательных дозора. Подойди ближе. Один дозор к этому броду. Нужно там осмотреться и определить позиции для возможной засады. Второй вот сюда, до перекрестка и до вот этой деревушки. Ее никак не обойдешь без серьезного расхода горючего, придется проезжать через нее. Дозор доедет, осмотрится, и если все в порядке, пусть ожидает нас там, заодно посторожит ее.

– Ясно, товарищ лейтенант. Тогда к деревне я Лугового отправлю, а сам к броду скатаюсь.

– Хорошо, возьми у старшины запасы топлива, трехдневный сухпай и немедленно выезжай. Теперь по технике, что ты там пригнал?

– Один пустой ЗИС вроде тех, что мы у диверсантов забрали, и три полуторки. Две были пустыми, а вот одна полная ящиков с боеприпасами. Кто-то на дороге целое богатство бросил. Еще шестерых стрелков по дороге подобрали. Проверку они прошли.

– Что за боеприпасы?

– Винтовочные патроны.

– Хорошее приобретение, они у нас после активной стрельбы Индуашвили к концу стали подходить. Молодцы. Стрелков отправь к Богданову, сам давай, выполняй поставленную задачу.

– Разрешите идти?

– Давай.

Как только разведчик ушел, я встал, поправил гимнастерку и, подхватив со стола свой ППД, повесил его на плечо и спросил Аделя:

– Ну что? Пошли мост взрывать?

– А пошли, мне самому интересно, – забрав свой автомат, вышел он следом за мной.

Советских автоматов мы захватили почти четыре десятка. Ими я вооружил только своих батарейцев – помнил, что при выходе все трофейное оружие придется сдать. Поэтому немецкие автоматы ушли разведчикам и стрелкам, которые усилились за счет присоединившихся к нам одиночек и двух мелких групп. Теперь взвод охраны у нас насчитывал пятьдесят три человека. Кроме автоматов мы захватили шесть ДП, которые тоже пошли батарейцам. Так что ППД получили все водители, командиры, начиная от нас с Аделем и командиров взводов, заканчивая командирами расчетов и старшиной. Оставшиеся два десятка разошлись по расчетам, по два-три на орудие. Так что в расчетах было по три-четыре ППД, одному ДП, остальное карабины, которые я медленно менял на винтовки. У диверсантов было десятка три карабинов, трофеи от охраны и проходящих тут мелких групп. Почти на всю батарею хватило.

Железнодорожный мост стоял на двух каменных опорах, которые и были заминированы. Поэтому, когда я крутнул ручку, в воздух поднялись не только металлические фермы, но и камни из опор. Все заволокла пыль, не давая рассмотреть, что там творится. То, что мост разрушен, было понятно, но нам требовалось отметить в журнале уничтожение и засвидетельствовать его всеми командирами, что были у меня на батарее. Гольдберг, которого назначили наводчиком одного из ДШК во взвод Индуашвили, готовил фотоаппарат для засвидетельствования. Заполнял журнал Адель, я только комментировал.