Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии

Поселягин Владимир

Осторожно отступив обратно в ночную темень, я стал быстро подниматься по тропинке. Лучше уж пешком доберусь до Казани. Зато если не попаду на пароход, то увижу, в какую сторону он идет, и направлюсь туда же. Дальше уже можно будет спрашивать, не привлекая к себе особого внимания.

Присев на землю, я смотрел на деревню и темные воды реки. Только тусклое пятно света под фонарем показывало, что некоторые не спят. Луна неплохо освещала ночную землю, поэтому, чтобы не выдать себя, я снял рубаху – тело не так бликует – и убрал ее в корзину.

Ожидание

долго не продлилось, послышался перестук двигателя, и из-за мыса показался освещенный пароход, пару раз басовито сообщив о своем приближении гудком. Это действительно был пароход. Сперва мне показалось, что глаза меня обманывают, но присмотревшись, понял, что судно на самом деле движется с помощью двух огромных колес по бокам.

На пристани засуетился народ, но дальше я уже не смотрел, и так понятно, куда судно пойдет. Встав и отряхнув штанины, вышел на укатанную дорогу и зашагал по ней. Рассветет примерно через час, поэтому я хотел пройти как можно дальше, чтобы расстояние от Алексеевска было как можно больше. Ничего, этот день выдержу, высплюсь в следующую ночь.

Шагал я часа два. Когда появлялись верховые, успевал спрятаться, так что пока меня никто не обнаружил. Где-то часам к десяти заметил легкую пыль и рассмотрел телегу с двумя седоками.

Ноги к этому времени сбил в кровь, поэтому решил напроситься в попутчики. Может, довезут только до ближайшего поворота, но хоть ноги отдохнут. Приняв такое решение, я присел на обочине и стянул тряпки с ног и протер их.

Посмотрев на пятна крови на материи, вздохнул, смотал лоскуты и убрал их в корзину, вдруг еще пригодятся.

Телега подкатила где-то минут через десять. Встав, я спросил:

– Попутчиков не берете?

– Отчего же не взять? – ответил возница. – Сидай.

Пользуясь моментом, я осмотрел обоих. Возница был сорокалетним мужчиной с бритым лицом, в широких штанах, в натертых салом сапогах, в серой рубахе навыпуск, в темном пиджаке и кепке. Широкий пояс охватывал рубаху, складки согнаны назад.

Поглядев на второго, я подумал, что как-то забыл, где нахожусь. Второй был татарином примерно тех же лет, что и возница. Одет похоже, только вместо кепки тюбетейка.

– Разрешите представиться. Виталий Мишин, инженер из Грозного.

– Понятно. То-то, я смотрю, у тебя загар нездешний. Меня Николаем Филипповичем зовут. Романовы мы. А это Ринат Ильич Гатауллин, – наблюдая, как я, отодвинув сено, положил корзину, представился возница.

– Приятно познакомиться.

– Куда путь держишь? – спросил Николай Филиппович, как только я устроился на заду телеги.

– В Казань.

– Добре, мы туда же направляемся.

– Это хорошо, а то ноги в кровь сбил, – довольно улыбнулся я и, подтянув ноги, стал массировать подошву, осторожно касаясь ссадин.

– Отчего так?

– А, – махнул я рукой, как будто дело плевое. – Подошва у сапога оторвалась, вот и выкинул. Думал, прикуплю

в ближайшей деревне, да вот не получилось. Ничего, в Казани обуюсь. Просто не рассчитывал, что так быстро ноги собью. Хотел на пароходе доплыть. Но вот не успел.

– Городской… – не то ругнулся, не то констатировал факт возница.

– А шляпа? – спросил татарин, на русском он говорил чисто.

– Да ее еще три дня назад ветром на пароме сдуло. Ничего, до Казани доберусь, там все и прикуплю. Кстати, долго до нее?

– Вечером будем, – спокойно ответил возница.

– Может, я тогда посплю, а то глаза слипаются…

– Да спи, ты нам не мешаешь.

Уснуть мне не помешал ни тихий разговор попутчиков – судя по нему, они ехали на базар закупаться для дома и семьи, – ни скрип телеги и топот лошади.

– Виталий, просыпайся, обедать будем, – потрепал меня по плечу Николай Филиппович.

– Ага, – широко зевнув и потерев лицо, я сел и осмотрелся.

Стояли мы в открытом поле у дороги. Вокруг раскинулись бескрайние поля, чуть в стороне виднелись какие-то постройки, видимо, деревня, а правее нашего маршрута отчетливо были видны воды реки. По ней шел буксир, тащивший баржу. Видимо, у берега были приличные глубины.

Мои попутчики к этому времени успели расстелить на краю телеги кусок брезента и начали выкладывать снедь. Еще раз зевнув, чтобы прогнать остатки сна, я подтянул корзину и выложил все, что у меня было, кроме куска, который грыз – не надо им было видеть следы зубов. Это могло вызвать подозрения.

Взяв у Рината Ильича нож, я быстро нашинковал ломтиками сало, остатки немного подсохшего хлеба и луковицу.

По сравнению со мной, у деревенских стол был побогаче. Вареное мясо, свежий хлеб, вареные яйца, пирожки с мясом и картошкой, луковицы и кефир в кувшинах.

Присоединившись к пиршеству, я довольно быстро поел. Можно сказать, наелся. Убрав остатки еды обратно, мы продолжил путь, и я опять благополучно уснул.

Проснулся ближе к вечеру, сам – выспался. Привстав на локтях на качающейся телеге, осмотрелся. Попутчиков прибавилось – были еще две женщины, одна лет за пятьдесят, другая за тридцать. По виду мать и дочь.

– Добрый день, – поздоровался я.

– Здравствуйте, – вежливо ответили женщины.

– Николай Филиппович, когда прибудем?

– Да приехали ужо, вон, пригород видно. Через полчаса на месте будем.

– Хорошо. Вы сразу на базар?

– Не, мы к дочке, переночуем. Но тебе по пути, она недалеко от железнодорожного вокзала живет, там есть вещевой рынок.

– Это хорошо, спасибо.

– Тебе, Виталий, ночевать есть где?

– Да нет, я в Казани только проездом был.

– Можешь с нами переночевать. Дочка недорого возьмет.

– Почему нет? Я согласен.

– Добре.

Высадив на окраине обеих женщин – кстати, они за перевозку не платили – мы въехали на улицы древнего города.