Командир Марсо
Шрифт:
Высоченный Пайрен кладет конец излияниям.
— Внимание! Товарищи!… Высадка союзников и победы, одержанные русскими, усилили сейчас приток добровольцев в маки. Сегодня на наши аванпосты непрерывно прибывают все новые люди с просьбой зачислить их в батальон. Из-за недостатка оружия мы смогли принять пока лишь часть желающих. Те, кого мы сейчас привели к вам, — местные жители. Каждый из них знает по крайней мере одного человека из вашего отряда. Прошу вновь прибывших отвечать на вызов по имени, под каким они внесены в список. Пикмаль!
— Здесь!
Старый усатый крестьянин выходит вперед. Сняв фуражку, он обнажает седую, коротко остриженную голову.
— Этому человеку, — говорит Пайрен, —
Все сидящие вокруг молча встают.
После небольшой паузы Пайрен продолжает вызывать по списку других партизан, а затем обращается к новым бойцам, выстроившимся у костра:
— Вот, товарищи, вы теперь в наших рядах. Командир роты капитан Пораваль уже рассказал вам сегодня, кто такие французские франтиреры и партизаны… Вы состоите в 3-м отряде 4-й роты. Командир вашего отряда, Жаку, ознакомит вас завтра с текстом присяги Ф.Т.П. Вы должны будете ее прочесть и подписать. А сейчас командир отряда распределит вас по группам.
Бастид, со списком в руках, сделав в нем несколько пометок, выкликает:
— Группа мушкетеров!
Четверо друзей вначале вызывают веселое любопытство у новичков. Однако строгое лицо командира группы д'Артаньяна, внушительный рост владельца гаража Атоса, решительный взгляд студента Арамиса и большущая кобура маленького Портоса не располагают к шуткам.
— Вы возьмете к себе троих. Пикмаль!
Старый крестьянин спокойно становится в одну шеренгу с мушкетерами.
— Лельевр!
Никто не отвечает… Потом Роже Беро спохватывается:
— Вот леший, да ведь это я!
— …и Мишу.
Юный Пейроль с сияющим лицом присоединяется к Беро и своим новым товарищам.
— В книге Дюма, — говорит один из них, — вместо трех мушкетеров стало четверо. Здесь же нас семеро.
— И этого еще недостаточно, — замечает Пораваль, — группа Ф.Т.П. должна равняться нормальному отделению и насчитывать от 8 до 10 человек.
— Командир! Давайте чокнемся!
Бойцы расположились группами на поляне, и новички извлекают бутылки и всякую снедь. Пьют прямо из горлышка или из одного стакана. Все оживляются, говорят одновременно. Беро с шумом откупоривает бутылку.
— Отведайте-ка этого, командир!
Пайрен и Пораваль ходят от группы к группе, но так как приглашения все учащаются, они отзывают Бастида и о чем-то совещаются с ним. Затем, водворив тишину, Пайрен обращается к партизанам:
— Товарищи!… Капитан Пораваль разъяснил вам сегодня, что такое наша дисциплина, дисциплина, основанная на добровольных началах, но строгая и равная воинской в обстановке боя. Он придает особое значение соблюдению тайны, и я с ним совершенно согласен. Однако есть еще один вопрос, также чрезвычайно важный для нашей общей безопасности и успеха, — это вопрос поведения каждого бойца и командира, их серьезного отношения к своим обязанностям. По уставу Ф.Т.П., командир, появившийся в пьяном виде, немедленно отстраняется от должности. Ему грозит расстрел. Для солдата установлены следующие меры взыскания: для первого раза — строгое внушение, при повторном нарушении — отправка на гауптвахту батальона, в третий раз — расстрел.
— Будьте спокойны, — поднимается задетый за живое Беро, — уж мы-то не ударим лицом в грязь…
— В этом я не сомневаюсь, товарищ, и потому первый поднимаю свой стакан за успех твоей группы…
— Я, может быть, был чересчур строг, — говорит Пайрен Поравалю, когда ночью они вдвоем возвращаются лесом на командный пункт.
— Нет, это нам пойдет только на пользу. Теперь, после высадки союзников, когда начался такой наплыв добровольцев, мне думается, надо особенно укреплять дисциплину.
Когда Пораваль
Пайрен — парижский рабочий. Он относится к тому контингенту молодых французов, которые как раз перед самой войной начали отбывать свой двухлетний срок военной службы. Призванный в армию в момент мюнхенского сговора, он еще находился в ней, в качестве сержанта, когда была объявлена всеобщая мобилизация 1939 года. Попав в плен в период беспорядочного отступления французской армии, он в начале 1943 года бежал из Германии и летом вступил в ряды Ф.Т.П. Пайрен опытнее Пораваля в области партизанской борьбы, но признает его превосходство в знании военного дела. В батальоне он занимает должность комиссара по кадрам. У этих двух людей есть много общего — они одинаково заботятся о поддержании дисциплины, одинаково непреклонны в своих взглядах, и это создает между ними отношения подлинного равенства.
— Прислушайся-ка!…
С поляны, где собрались люди 3-го отряда, доносится песня; она постепенно покрывает шум разговоров, и наконец говор совсем смолкает.
Слышишь ли, друг, черный ворон над нашей равниной летает? Слышишь ли, друг, как отчизна в тяжелых цепях изнывает? Эй, партизаны! Рабочий, крестьянин! Тревога! Вставай! Всем оккупантам за кровь и за слезы сторицей воздай!Позади них, там, где сквозь деревья смутно виднеются силуэты сидящих группой людей, чей-то сильный голос подхватывает:
Шахты немедля бросайте, с гор смело спускайтесь, ребята! Выньте из стога винтовки, возьмите патроны, гранаты! Эй, партизаны, к оружью, к ножам! Врага убивайте! Эй, диверсанты, взрывчатку на плечи скорей поднимайте!Пораваль и Пайрен останавливаются и слушают.
Сломим решетки тюрьмы, где товарищи наши страдают! Ненависть в бой нас ведет, нищета нас и голод толкают. Есть еще страны, где люди всю ночь наслаждаются сном, Здесь нас преследует враг, сея слезы и смерть кругом.