Командир Разведгруппы. За линией фронта
Шрифт:
«У тебя нет ни сердца, ни нервов. На войне они не нужны. Уничтожь в себе всякое чувство сожаления и милости – убивай всякого славянина, всякого русского. Не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девушка или ребенок – убивай!»
«С этой «сверхчеловеческой мразью» нам надо поступать так же, – подумал Святогоров, – убивать, убивать и убивать… Они к нам пришли со смертью, – не мы к ним! Они порушили наши дома, а не мы! Они посеяли зло на нашей земле, а не мы на их территориях! Они провозгласили идею
И месть партизанская продолжала крошить неприятеля. На минах мстителей подрывались гитлеровские паровозы, утаскивавшие за собой под откосы вагоны и платформы с личным составом, боевой техникой и боеприпасами. Взлетали в воздух мосты и водокачки. Уничтожались представители местной оккупационной администрации, военнослужащие вермахта и предатели, совершившие конкретные особо опасные государственные преступления против своего народа в ходе карательных операций, особенно по зонам партизанской активности.
Небольшой, мобильный и хорошо подготовленный отряд Александра Пантелеймоновича Святогорова принимал участие и в захватах «языков» из числа, как правило, офицерского состава противника…
Долгожданное освобождение столицы Украины пришло 6 ноября 1943 года. Взору наших солдат-освободителей и самого Святогорова предстал совершенно опустошенный город. Создавалось впечатление, что здесь произошло мощное землетрясение, разрушившее всё, что созидалось столетиями. Тротуары и целые улицы были завалены битым кирпичом от рухнувших стен зданий. Ветер гонял пыль от кирпичного и бетонного крошева. Бегали, скуля, местные собаки с обгоревшими боками и перебитыми лапами. Люди скользили, как тени, в страну под названием «Никуда». В городе ещё много горело домов. Черные клубы дыма гигантскими шурупами ввинчивались в ноябрьское хмурое небо над украинской столицей.
Сразу же в Киев вернулось партийно-советское начальство. Возвратилось и руководство НКГБ, которое тут же развернуло активную агентурно-оперативную работу, так нужную воинам наших фронтов и местному населению по ликвидации бандитских формирований, в том числе и по вылавливанию всякой уголовной нечисти: воров, грабителей, разбойников и мародеров.
Война ведь продолжалась, хотя уже коричневое воинство гитлеровского вермахта, дико сопротивляясь, медленно и неохотно покидало территорию Советского Союза, которую оно называло ещё недавно «жизненным пространством», а руководство Третьего рейха готовилось переселить на эти необозримые просторы своих колонистов с «чистой арийской кровью».
Красная Армия, словно мощным поршнем, выдавливала оккупантов за пределы Родины. Гитлеровские войска под сокрушительными ударами наших дивизий и народных мстителей – партизан откатывались всё дальше и дальше на запад. Наступал неминуемый час справедливой расплаты для оккупантов. В конечном счете, каждый человек, каждая армия, каждое государство и каждый его руководитель должны заплатить конкретной порцией вины за свои совершенные преступления и злодеяния… Так было, и так должно быть всегда. За преступления надо отвечать!
Возглавлял Наркомат госбезопасности Украины энергичный генерал-майор Савченко Сергей Романович. Звание генерал-лейтенанта
По телефону он вызвал в кабинет одного из начальников подразделения НКГБ Украины полковника Ивана Даниловича Сидорова.
– Иван Данилович, лавина войны скоро покатится в сторону Западной Европы. Я не думаю, что Гитлер смирится только с оборонительными действиями войск. По данным военной разведки и информации от нашего руководства из Москвы, он не прочь снова отдать приказ войскам и возвратиться в Советский Союз. Кроме того, с учетом его нынешнего плачевного положения, я так полагаю, фюрер заставит руководителей спецслужб активней применять испытанное оружие тотального шпионажа, диверсий и террора – свою агентуру.
– Сергей Романович, переход немцев к новой коварной тактике подтверждают и задержанные в последнее время вражеские агенты. Большинство из них окончили специальную школу в Польше, расположенную где-то в окрестностях Люблина, – заметил Сидоров. – Недавно я знакомился с такими материалами, о которых докладывал и вам. Но точного места её дислокации мы до сих пор, к сожалению и нашему стыду, не знаем.
– Помню, помню, как же не помнить… В связи с этим прошу подготовить мне небольшую обобщенную справку по этим документам. Я имею в виду – по заявлениям всякого рода очевидцев, опросам и допросам разоблаченной агентуры… Хочу посоветоваться с Москвой. Срок – неделя. Хватит?
– Да! Вполне, Сергей Романович.
– Ну, тогда с Богом. Больше задерживать не смею, как говорится, за работу.
Иван Данилович Сидоров уже несколько дней подряд изучал накопленный фактический материал, связанный с показаниями засланной и разоблаченной гитлеровской агентуры в освобожденные от фашистов районы и в части Красной Армии.
Рабочие дни были напряженными – сутки спрессовывались в один сплошной день – ранний приход на службу, папки с аналитическими справками, короткое время на обед, и снова за стол с кипой новых бумаг. Часто приходилось возвращаться к заявительским документам бдительных граждан. Он внимательно перечитывал страницы отчетов партизанских разведчиков, стенограммы и протоколы допросов всякого рода пособников врага: агентов, диверсантов, террористов, старост, полицаев и пр. Сидоров был немногословен – его слова молчаливо просили, предлагали, приказывали, советовали в конкретных документах.
Снова и снова он вглядывался в оперативную карту, что занимала почти всю стену кабинета, рассматривая десятки условных обозначений и цифр. Будто живые свидетели, они рассказывали, откуда и куда была заброшена фашистская агентура, её конкретные установочные данные и клички. Указывали пути их продвижения, даты и места задержания, документальную оснащенность и диверсионно-шпионскую экипировку.
От пунктов высадки лазутчиков тянулись жирные черные нити, исчерченные черным карандашом, через линии фронтов далеко на запад к их разведывательно-диверсионным центрам.