Командир штрафбата
Шрифт:
Поляки откланялись и ушли, забрав пустые ранцы.
– Подготовиться к выходу! – скомандовал Сергей.
А чего воинам готовиться? Ремни оружия плечи оттягивают, «сидоры» за спину закинули – и готовы. Сказывалась армейская привычка подавать уставные команды.
Сергей назначил дозорного и ещё – человека в арьергарде, прикрывать группу сзади. Встреча с поляками не вызвала у него доверия.
Группа уже отошла на километр от поля боя, как по цепочке передали – командира в хвост колонны. Ну, колонна – громко сказано, всего-то двадцать человек.
Сергей
– Товарищ майор, думается мне – за нами поляк идёт, в отдалении.
– С чего ты решил?
– То ветка хрустнет сзади, то тень мелькнёт. Далеко, не разглядеть.
– Понял.
– Ты продолжай движение с группой, а я задержусь, посмотрю – что за непрошеный гость такой по пятам идёт.
Замыкающий ушёл вслед за группой, а Сергей сбросил вещевой мешок в кусты и положил автомат. Вытащив из ножен финку, встал за деревом рядом с тропкой. Стоял, замерев и дыша через раз.
Вскоре едва слышно хрустнула ветка и раздались осторожные шаги. Неизвестный остановился совсем рядом, постоял и двинулся вперёд.
Сергей пропустил его мимо себя, сделал шаг ему за спину и приставил нож к шее.
– Попробуй крикнуть – умрёшь. Ты кто такой, почему за нами идёшь?
– Мне командир приказал за вами проследить – куда вы уйдёте.
– Поручик Збигнев?
– Он.
– Что он замышляет?
– Разве он мне скажет? Поручик никому не доверяет, боится, что вы нападёте.
Поляк произносил слова с польским ударением в слогах. Это было непривычно, но понять можно.
– Иди обратно, скажи – мы на привал остановились.
– Как пан скажет.
Сергей убрал нож, вложил его в ножны.
– Иди, а то я передумать могу.
Поляк развернулся и пошёл к своим.
Поручик не верил Сергею, Сергей не верил ему. В общем-то – резонно, оба были представителями враждующих сторон, временно оказавшихся союзниками.
Сергей подобрал с земли вещмешок, автомат и бросился догонять своих. Отряд шёл медленно, и это позволяло его нагнать.
Они добрались до небольшой реки, на другой стороне которой стояло украинское село.
– Обходим село, не показываемся.
Отряд повернул направо. Речку Сергей переходить не хотел – это была западная граница квадрата, вверенного ему для зачистки.
Он несколько раз отставал от отряда, проверяя – нет ли «хвоста». Беспокоило только одно – за ними оставался след. Обычно разведчики в тылу врага старались все следы за собой уничтожать, шли след в след, а замыкающий веткой заметал следы в пыли. Да и шли осторожно, стараясь не ломать ветки, не мять высокую траву. Для знающего человека с намётанным взглядом эти приметы – как указатели.
Смершевцы таким умением не обладали, а за пару дней искусство пройти, не оставляя следов, не освоить. Потому Сергей приказал отряду пройти по встреченному им ручью метров двести. Не собак он боялся – немцев здесь нет, а сбить со следа хотел.
Офицеры тихо выражали своё недовольство, но приказ выполнили.
Ручей хоть и неглубок
Сергей услышал обрывок разговора.
– Чудит командир, зачем по ручью гнал?
– Он своё дело знает, в полковой разведке служил, а потом – в зафронтовой. Знаешь, какое прозвище у него? Леший.
– Слыхал.
– Так это он и есть.
О чём говорили дальше, Сергей не дослушал. Занятно: прозвище к нему прилипло и передаётся от старослужащих к новичкам. Наверное, сколько он будет в армии, столько и прозвище за ним следовать будет. И никаким приказом его не запретишь, не отменишь. Ладно, хоть не обидное. У некоторых хуже бывает, особенно после нелепых происшествий. Потом никак не отмоешься.
Отряд высушил у костра сапоги, портянки, сготовил нехитрую еду из консервов. Конечно, такая еда надоела, хотелось настоящего горячего супчика или борща; свежего хлеба, а не ржаных сухарей, которыми можно было гвозди забивать. Но выбора не было. На фронте случалось вообще не есть несколько дней, даже в действующих частях. То кухню полевую разбомбили, то она просто не успевала за наступающими частями. Привыкли уже и питались, чем придётся: немецкими продуктами, мясом лошадей, убитых при бомбёжках и обстрелах. В первые год-два войны в войсках много лошадей было, почти вся артиллерия на конной тяге. Исключением были пушки и гаубицы крупных калибров РГК (резерва главного командования) – они транспортировались тягачами. А кавалерийские части? Это уже с 1943 года в армии много техники появилось, особенно автомашин ленд-лизовских – «Студебекеров», «Виллисов», «Доджей». Мобильной армия стала. Нет, пехоте проще и легче не стало, но хоть пешим порядком по полсотни, а то и больше километров уже не приходилось преодолевать, силы экономились.
Они обулись в сухое, поели горяченького, и настроение у всех поднялось. Теперь Сергей повёл отряд правее, описывая полукруг от исходной утренней точки, придерживаясь отведённого района действия.
Дозорный впереди поднял руку. Группа остановилась, и Сергей подошёл к впередиидущему.
– Дым впереди, видите? – дозорный показал рукой.
На дистанции в полкилометра поднимался едва заметный серый дымок. Костёр! Не пожар – от него дым чёрный и значительно гуще. Других советских групп в этом квадрате не было, и потому можно было с уверенностью сделать вывод: у костра – враг.
– Молодец, Никифоров, глазастый!
– Я из Сибири, товарищ майор, с отцом охотой занимался, глаз намётан.
– Понятно.
Надо парня приметить, быть для него дозорным – самое то: глазаст, на мелочи внимание обращает.
Группа прошла вперёд метров триста, и здесь Сергей разделил людей. Половина под командованием капитана Рушайло ушла влево, вторая половина во главе с Сергеем – вправо. Неизвестных надо было взять в клещи, в кольцо. Случись враг – чтобы его уничтожить, надо бить с обеих сторон, чтобы не знал, куда спрятаться.