КОМАНДИР ЯПОНСКОГО ЭСМИНЦА
Шрифт:
Я продолжал смотреть на бурлящую пену, которая уже осталась за кормой, продолжая держать эсминец на прежнем курсе и раздумывая, не повернуть ли обратно, пока не поздно, и атаковать лодку. Но так и не сделал этого, ругая себя за нерешительность и упущенную возможность.
Если лодка погрузилась, то значит она заметила наше приближение, находясь в надводном положении.
Как же случилось, что мы ее не заметили? Старшина сигнальщиков Ивата, чьи сверхзоркие глаза не раз всех нас выручали, виновато смотрел на меня и вздыхал...
По возвращении мы поделились горючим с крейсером «Дзинтцу» и тремя эсминцами,
Вечер был облачный с ограниченной видимостью, но море было спокойным. Мои матросы еще были злы и разочарованы, вспоминая промашку, допущенную накануне.
Поиск подводных лодок нашими кораблями, не имеющими радаров, требовал исключительного терпения. Обнаружение лодок зависело от острых глаз сигнальщиков и весьма ненадежного акустического оборудования. Все пять кораблей ходили зигзагами на 18 узлах в течение 6 часов, но ничего не обнаружили. Терпение иссякало, сигнальщики выглядели измученными.
В 03:40 раздался крик сигнальщика Буничи Икеда:
— Неопознанный объект справа по носу по пеленгу 30... Возможно подводная лодка!
Вся взгляды устремились в указанном направлении. Действительно, там что-то было. В этот момент Икеда снова крикнул:
— Точно подводная лодка!
Старшина сигнальщиков Ивата, вглядевшись в темноту, подтвердил:
— Подводная лодка. Абсолютно точно!
Я шагнул к треноге, на которой был смонтирован 20-сантиметровый бинокуляр и пытался определить, что обнаружили сигнальщики.
Не было сомнений — на расстоянии 6000 метров от нас на поверхности находилась подводная лодка, видимо, в аварийном состоянии.
Сыграли боевую тревогу, приготовили глубинные бомбы, комендоры застыли у орудий, прожектористы были готовы по команде осветить цель.
Усталость и дремоту сняло, как рукой. Набирая скорость, эсминец пошел на сближение с лодкой. За нами цел эсминец «Хацукадзе», на который синим сигнальным фонарем мы сообщили обстановку.
— Подводная лодка в надводном положении! — доложил Ивата. — Дистанция 3500 метров.
Мы неслись теперь на скорости 26 узлов.
— Огонь открыть с расстояния 2500 метров, когда мы приведем ее на пеленг 60 градусов, — предупредил я лейтенанта Акино.
Похоже, что лодка дрейфовала. Подойдя на дистанцию 2700 метров, я начал плавный разворот влево и дал команду:
— Открыть огонь! Включить прожектора! Шесть наших 127-мм орудий ударили залпом. В бинокль я ясно видел, как несколько человек беспомощно бегали по палубе подводной лодки. Через мгновение они исчезли в двух ярких вспышках взрывов.
Затем громыхнул второй залп. Из шести снарядов один снова поразил лодку. Третьим залпом было достигнуто еще одно прямое попадание. Лодка загорелась.
«Хацукадзе» также открыл огонь. Первый залп его лег перелетом, второй чуть с недолетом, а третьего залпа эсминец сделать не успел — подводная лодка затонула так быстро, что от нее не осталось и следа, когда мы подошли к месту ее гибели.
(Это была американская подводная лодка «Перч» (SS-176). Однако она не погибла под этой атакой. Лодка всплыла в попытке отремонтировать ранее полученное повреждение, когда была атакована двумя японскими
Чтобы завершить работу, мы сбросили для верности еще несколько глубинных бомб.
На следующий вечер мы продолжили нашу охоту. Погода испортилась, временами шел дождь. Стало невозможно пользоваться большими биноклями и бинокулярами, так как их линзы заливались водой. Видимость упала до нескольких тысяч метров.
Около 20:30 я заметил вдали тусклый мерцающий огонек справа по носу «Амацукадзе». Огонек мелькнул и быстро исчез. Как будто кто-то вдалеке зажег спичку. Я достал свой маленький карманный бинокль и стал всматриваться в темноту. Создавалось впечатление, что кто-то стоит на палубе и курит сигарету. Расстояние было примерно 4000 метров прямо по носу «Амацукадзе».
Я приказал увеличить скорость и помчался через ночную тьму на этот огонек и вскоре обнаружил подводную лодку, идущую хорошей скоростью на восток в надводном положении.
Мы увеличили скорость до 26 узлов, выходя на параллельный с лодкой курс на дистанции 2300 метров.
Грохнул первый залп наших орудий. Все снаряды легли с перелетом. В следующее мгновение я увидел две зловещих пенных змеи, прошмыгнувших всего в нескольких футах по носу эсминца. Кто-то закричал: «Торпеды», — и у меня по спине пополз холодок. Но мой страх полностью улетучился, когда два снаряда нашего второго залпа попали в цель.
Затем последовал третий залп, в котором было достигнуто еще одно прямое попадание. Пламя вырвалось из рубки подводной лодки, и она, охваченная пожаром, скрылась в волнах.
Мы резко развернулись вправо и сбросили 6 глубинных бомб. Море содрогнулось и закипело под их взрывами. Затем наступила тишина, нарушаемая только шумом дождя. В судьбе противника можно было не сомневаться. Прочесав район гидролокаторами, мы в 23:45 взяли курс на базу.
На следующий день погода улучшилась, и вечером мы тронулись в район поиска подводных лодок противника в 39 милях от острова Бевин по пеленгу 245. На месте вчерашнего боя растеклось огромное пятно солярки. Я вызвал наверх матросов из нижних отделений эсминца, чтобы они смогли полюбоваться на результаты нашего общего дела. Воспользовавшись этим, я обратился к экипажу с короткой речью, напомнив, что за несколько месяцев боевых действий мы еще не потеряли ни одной живой души, и выразив надежду на то, что подсобная удача будет нам сопутствовать и в дальнейшем.
— Взгляните на это пятно солярки, — - сказал я. — Оно выбито нашими снарядами из вражеской подводной лодки, ставшей огромным склепом для более 100 человек своего экипажа. Они все погибли из-за непростительной глупости какого-то своего товарища, курящего на верхней палубе. Я обнаружил лодку по спичке, которую тот зажег.
— Противник, — продолжал я, — знал свое дело. Его торпедный залп был ужасающе точным, а «Амацукадзе» — на волосок от гибели. Хорошенько запомните — идет война. От одного безответственного разгильдяя, курящего на палубе, может погибнуть эсминец и все мы — двести пятьдесят человек его экипажа. Сделайте для себя вывод. Для себя я вывод уже сделал. После всего случившегося я уже не смогу больше курить.