КОМАНДИР ЯПОНСКОГО ЭСМИНЦА
Шрифт:
Через несколько минут слева по курсу я увидел линкор «Хийя». Пожары на нем уже были потушены, но флагманский линкор качался на волне без хода. Что у него случилось с машинами, я не знал. Вокруг флагмана не было ни одного нашего корабля, а мой «Амацукадзе» находился в таком состоянии, что никакой помощи предложить не мог.
Единственно, что я мог сделать — это указать линкору направление на север. Собрав все свои силы и энергию, я продолжал управлять эсминцем, крича команды через переговорную трубу.
С первыми же лучами рассвета появились самолеты
Не успели мы порадоваться уходу самолетов, как на горизонте появился корабль, идущий прямо на нас. Дистанция до него была 9000 метров.
Я взглянул на растерянные лица своих офицеров и прокричал в переговорную трубку:
— Мацумото! К нам приближается какой-то неизвестный корабль. Дайте максимальную скорость. Если это противник, то по крайней мере попытаемся его таранить!
Неизвестный корабль приближался со скоростью более 30 узлов. После нескольких напряженных минут я облегченно вздохнул. Это был японский эсминец «Юкикадзе». На расстоянии 3000 метров с него передали флажным семафором: «Сердечные поздравления «Амацукадзе». Мы идем на помощь «Хийя». Можем ли мы чем-либо помочь вам?»
Мои сигнальщики быстро передали ответ: «Благодарим за поздравления. Не беспокойтесь о нас. Следуйте по назначению полным ходом. Авиация противника уже обнаружила нас. Весьма вероятно, что «Хийя» обнаружен также. Будьте готовы к ударам с воздуха. Удачи».
Предупреждение, которое мы успели передать на «Юкикадзе», оказалось правильным. С первыми лучами рассвета два десятка бомбардировщиков американской морской пехоты атаковали подбитый линкор и окончательно его добили. Когда «Юкикадзе» подошел к борту «Хийя», адмчрал Абе приказал экипажу оставить корабль. А затем дал приказ затопить линкор. Через несколько дней именно за этот приказ адмирал Абе и командир «Хийя» капитан 1-го ранга Масао Нисида были уволены со службы и отданы под суд.
Расставшись с «Юкикадзе», мы продолжали, рыская на курсе, идти со скоростью 20 узлов. В открытом море мы перестали беспокоиться о рифах и мелях, но постоянно помнили о том, что наш подбитый эсминец может стать легкой добычей для подводной лодки противника.
К счастью, все обошлось. Подводные лодки противника если и видели нас, то никак о себе не заявили.
Около 15:00 на горизонте появился еще один японский эсминец.
Поняв, что мы уже достигли безопасного района, я внезапно почувствовал страшную усталость. Мы находились уже в 250 милях севернее Гуадалканала, где находился флот адмирала Курита, готовый ночью выдвинуться
Появившимся эсминцем оказался «Теруцуки», также участвовавший в ночном бою в составе соединения адмирала Абе. Я приказал сигнальщикам запросить «Теруцуки» об общей обстановке.
Ответ пришел незамедлительно: «С возвращением, «Амацукадзе». Добро пожаловать. Примите наши сердечные поздравления. Несколько часов назад пришло сообщение о вашей гибели. Мало кто уже ожидал вашего возвращения. С нашим соединением все в порядке. По последним данным только «Хийя» и «Юдачи», лишившись хода, дрейфуют южнее нас. Пропал и считается погибшим «Акацуки». «Мурасаме» и «Икацучи» получили попадания, но отделались легкими повреждениями. Еще раз поздравляем. Вы отработали замечательно. Мы вами гордимся».
Мы подошли к соединению кораблей адмирала Курита и сбавили скорость. Флагманский корабль Курита линкор «Конго» возвышался над водой как сказочная крепость всеми своими 27 500 тонн.
На линкоре поднялся наш позывной и заработал семафор:
«Адмирал Курита капитану 2-го ранга Хара. Я салютую вашему доблестному возвращению и рад информировать вас, что получен приказ о зачислении вашего эсминца в мое соединение для предстоящего ночного боя. Я буду горд иметь вас под своей командой».
Несмотря на столь высокую честь, мне не оставалось ничего другого, как ответить адмиралу, что эсминец подбит, из экипажа убиты 43 человека, включая старшего артиллериста, управление рулем осуществляется вручную, необходим срочный ремонт.
Через несколько минут пришел новый семафор с «Конго»: «Адмирал Курита приказывает вам срочно возвращаться на Трук. Счастливого плавания и удачи!»
Огромный силуэт линкора «Конго» расплылся в моих слезах, когда я читал это теплое послание адмирала Курита.
Сообщив Мацумото, что мы возвращаемся на базу, я впервые за сутки присел в свое кресло. Мацумото предложил мне спуститься в каюту и немного поспать, уверяя, что справится с ручным управлением рулем самостоятельно. Я уже был склонен с ним согласиться, но вспомнил, что до наступления темноты необходимо провести погребальную церемонию по нашим погибшим товарищам.
На полубаке эсминца были выложены сорок три трупа. Некоторые были представлены в виде разорванных на части останков. Друзья каждого из погибших промыли их тела теплой водой и зашили в брезент. Для этой церемонии использовалась только драгоценная дистиллированная вода.
Горны заиграли прощание, офицеры взяли под козырек и тела погибших были преданы океану. Два унтер-офицера обмыли и зашили в брезент тело сигнального старшины Ивата, который, первым заметив крейсер «Хелена», можно сказать, спас эсминец. Я спустился с мостика — первый раз с начала операции — и подошел к останкам сигнальщика.
— Он был моим другом, — сквозь слезы проговорил я. — Я должен лично участвовать в его погребении.
Я снял с себя форменный китель и накрыл им тело Ивата. Многие матросы плакали как дети, вытирая слезы ладонями.