Командир
Шрифт:
По словам Егорова, их полк был разбит на марше. Сначала авиация отметилась, потом и пехота с танками добавила. Куда шел полк, старшина не знал, но двигались они в сторону Днепра. Потом речь зашла об имеющемся вооружении:
— Мало чего мы унесли. Как танки появились, комбат приказал разворачивать орудия, но не успели, орудия подавили танками. Кто успел спастись, разбежались по полю. Их расстреливали из пулеметов. Много там наших во ржи осталось. Раненых нет. «Максим», масксеть и немного продовольствия мы нашли вчера в небольшом брошенном артиллерийском доте, километрах в восьми отсюда, на перекрестке дорог. Очень удобное место и хорошо замаскированное. Немцы, которые непрерывным потоком шли мимо, его даже не заметили.
—
— Да, там стоит семидесятишестимиллиметровое орудие и полный погреб боеприпасов. Скважина с водой, продовольствие, под землей подведено электричество. Кубрик на десять человек.
— Почему не заняли дот, а ушли оттуда? — спросил я, на что старшина зло сплюнул:
— Товарищ старший лейтенант не разрешил! Приказал собрать продовольствие и уходить. Я просил остаться, врезать немцам, но он накричал на меня и сказал, что должен вывести людей из окружения целыми. Мне кажется, что он струсил. Ну а вечером, в сумерках нас нашел ваш старшина Васин и привел нас к вам на стоянку.
— Когда Васин вернется, немедленно отправьте его ко мне.
— Слушаюсь, — ответил старшина и, козырнув, направился к своим бойцам.
Проводив его взглядом, я задумался о том, что в любой группе окруженцев может оказаться немецкий диверсант. Швед тому пример. То, что старлей может оказаться подсадной уткой, вероятность есть. При этом, владея памятью Шведа, я знаю немалое количество лиц, проходивших подготовку и переподготовку в подразделениях Абвера. Тут мне пришла в голову мысль, как сдать нашим тех диверсантов, что были со мной.
Вернувшись на поляну, я объявил побудку. Народ, зевая, начал подниматься и приводить себя в порядок. Те, кто успел оправиться, пошли умываться к ближайшему ручью, о котором я не знал. Сходив вместе с бойцами и приведя себя в порядок, я объявил построение. Откуда-то появившийся Косолапов построил людей и, отбив три уставных шага, доложил:
— Товарищ капитан, группа бойцов построена. Двое отсутствуют, стоят на посту.
Я смотрел на этого подтянутого командира и думал: «А здесь вообще русские есть?» В том, что он меня тоже опознал, я не сомневался. Вынырнувший из-за малинника старшина Васин отвлек мое внимание. Махнув рукой, чтоб подошел и доложился, я снова повернулся к Косолапову. Его настоящие фамилию и имя я не знал. Так, сошлись пару раз в спарринге. То, что его нужно валить, было понятно. Похоже, он тоже только сейчас меня опознал — до этого в сумерках не успел рассмотреть, зато наслушался рассказов о моих подвигах. Сейчас он наверняка решил, что так диверсанты себя не ведут и не убивают десятками солдат Вермахта. Поэтому мы, пристально глядя глаза в глаза, отслеживали движения друг друга. Напрягшись, я мысленно пробежал по своему вооружению. Пистолет отпадает — попробуй его из жесткой кобуры достать. Пистолет-пулемет: снять с предохранителя, взвести затвор — и пожалуйста, стреляй, если Косолапов даст на это время. То, что он волчара тертый, было видно по его движениям. У старлея кроме кобуры с табельным ТТ другого вооружения видно не было, но то, что оно есть, я знал точно: должен быть второй пистолет и два ножа, один из которых метательный. Подходивший Васин насторожился и, остановившись, начал пристально нас разглядывать, при этом сдвинув ППД, висящий на плече, так, чтобы ствол оружия смотрел на Косолапова.
В строю началось недоуменное шевеление. Потом под чьей-то ногой громко щелкнул сучок… Косолапов среагировал мгновенно, спиной вперед отпрыгивая в дальний конец поляны и швыряя в меня метательный нож. Мое тело, повинуясь рефлексам Шведа, рванулось в сторону, уходя с траектории броска, и тут же коротко и зло рявкнул автомат старшины-пограничника.
— Всем стоять! — закричал я, поднимаясь с земли. Готовый рассыпаться строй послушно замер. — Что, товарищи красноармейцы, — чувствую, как на лицо выползает кривая усмешка, — вражеских диверсантов никогда не видели? — По растерянным взглядам понимаю: нет, не видели. Не приходилось. Ничего, даст бог, больше и не увидят. — Так вот смотрите внимательно. Таких, как этот, специально подсылают
Подобрав МП и дойдя до ручья в молчаливом сопровождении старшины и бойцов, я отыскал местечко поудобнее, уселся и приказал:
— Докладывайте.
Старшина, будто встряхнувшись, спокойно заговорил:
— Я попросил одного из часовых разбудить меня перед рассветом. Пробежавшись на семь километров на восток, обнаружил заброшенную лесную дорогу. По крайней мере, телега последний раз проезжала по ней пару суток назад. Пройдя параллельно дороге еще два километра, обнаружил небольшую деревушку на семнадцать дворов. Деревня находится на краю леса, в стороне от главных дорог, дальше начинаются засеянные поля и нет никаких укрытий. Я залез на самое высокое дерево на опушке и в ваш бинокль осмотрелся. Только поля. Леса дальше нет. Когда сидел на дереве, осмотрел также и деревню. Там стоит небольшой немецкий гарнизон, примерно около двадцати солдат. Видел одного офицера, живущего в самой большой хате. У них пост на въезде в деревню. Около хаты, где живут солдаты, стоят грузовик и мотоцикл с пулеметом. С краю деревни стоит большой сарай. Его охраняют два часовых, и туда носили еду в большом котле. Мне кажется, там наши военнопленные. Ну а когда вернулся, увидел это представление.
Отправив Молчунова с Суриковым смотреть за окрестностями, усадил Васина рядом и заговорил о недавнем инциденте:
— Косолапов был агентом Абвера. Задачи у них были выводить группы окруженцев на засады или, как в моем случае, выход из окружения и внедрение в какую-нибудь часть на штабную должность.
Заметив, что старшина невольно дернул плечом, хмыкнул:
— Что-то хочешь спросить?
— В вашем случае?
— Да, ты не ослышался. Я один из подобных агентов.
Пограничник нахмурился и покосился на МП, который я успел наполовину разобрать для чистки.
— Так вы немец, товарищ капитан? — В его голосе отчетливо слышалось недоверие.
— Нет, конечно, нет. Я из первого отдела ГУГБ НКВД, старший лейтенант. Еще в тысяча девятьсот тридцать девятом был внедрен в немецкую разведку. Большего тебе я, уж извини, не скажу, но разговор не об этом. Вместе со мной было освобождено несколько командиров на одном из хуторов…
Старшина кивнул, подтверждая:
— Я там был, товарищ капитан, и участвовал в бою с теми немцами. Мы освободили вас и еще четырех командиров.
— Да, двое из них, как и я, из полка «Бранденбург-восемьсот». Это капитан-пехотинец и старший лейтенант-мотострелок. Остальные двое, возможно, не диверсанты. Но оберст-лейтенант Шмайес, руководитель и организатор того спектакля, что был разыгран, гений многоходовых операций. Возможно, что это мы прикрытие для тех якобы невиновных командиров. Поэтому, старшина, слушай приказ. Тебе с самой возможной скоростью двигаться на соединение с нашими и передать то, что я сказал. Пусть их возьмут под самое плотное наблюдение. Да не мне их учить, сами разберутся. В общем, скажешь, что получил информацию от агента Сверчок. Это мой оперативный псевдоним. Отправишься вечером после захвата той деревни. Я решил освободить наших пленных, заодно продовольствия добудем побольше, чтоб не отвлекаться на проблему питания.
Раздавшийся неподалеку шум предупредил нас о приближении постороннего. Из-за деревьев показался старшина Егоров. Махнув рукой радисту, чтоб пропустил его, я стал ждать, когда старшина подойдет.
— Товарищ капитан, тело осмотрено, и обнаружены некоторые вещи. Они сложены около трупа.
Ощутимо напрягшийся Васин расслабился. Быстро собравшись, мы последовали за Егоровым.
Да, старшина подошел к обыску со всей тщательностью. Перед нами лежало совершенно голое тело, рядом с ним — кучка вещей.