Командир
Шрифт:
Замер, глядя в окна, выходившие на Северные Развалины. Их вид в точности соответствовал тому, что творилось у него в душе. Серость и безжизненность.
Хлопнула входная дверь, в кухню вошёл Сэнсэй:
– Она ушла. Аня её увела, думаю, успокоит.
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Не переживай, Хром, ничего плохого ты ей не сделал. Она поймёт со временем. А там, как ты захочешь.
– Спасибо за совет, – буркнул Хром.
– И если тебе это важно, я считаю, что ты прав. И с Баюном. И вообще.
Хром обернулся, поймал взгляд зелёных глаз Сэнсэя и только склонил голову в коротком поклоне.
Часть III
Дети
Пролог
15 лет спустя
Александр Ахромеев вспомнил тот первый бой с нелюдями. И другие бои. Все до единого. И свои поступки: бесчестные, если измерять их согласно всем нормам человеческой морали, и абсолютно оправданные с точки зрения борьбы за выживание Колонии. Он тогда был уверен, что поступает правильно. Да и сейчас в общем-то тоже. Колония живёт и развивается, дети его выросли. Тогда почему же ему так стыдно и так страшно от поступка его дочери? Разве не он сам, Александр, воспитывал и развивал в детях то, как следует относиться к своей Колонии? Есть свои, а есть чужие. За своих надо умирать, а чужих – уничтожать. Всех. Безжалостно.
– Ты сам убивал детёнышей нелюдей, что тут такого? – спросил сын Виктор три дня назад.
Спокойно спросил, без вызова и агрессии. Александр хотел ответить:
«Я их не убивал, – хотел ответить Александр, – я их просто оставлял в лесу».
Но слова застыли в горле, показались глупыми и бесполезными. Сын был искренен в своём заблуждении и правда не понимал, поэтому и спрашивал: почему нельзя? И как ему объяснить, что просто нельзя – это нехорошо, так не делают. Когда, оказывается, делают, и на этом основана жизнь всей Колонии. Виктору пятнадцать лет, он прекрасно подготовленный боец, почти воин. На его счету уже есть жизнь – человек-разбойник, которого он убил в лесу ножом. Лике вообще скоро семнадцать, она уже год как совершеннолетняя по законам Колонии. Воспитывать их поздно. Они выросли. Как им теперь объяснить, что нельзя… нельзя!!!
– Господи, я не знаю, – отчаянно сказал Александр в темноту.
Залязгали ключи, открылась дверь.
– Пап, ты тут? – послышался голос сына.
– Да, Витя, заходи, – ответил старший Ахромеев и потянулся к выключателю.
Зажёгся свет, в дверях зала виновато стояла Лика. Из-за её плеча тревожно наблюдал за всем Виктор.
Александр грустно улыбнулся. Он отчётливо вспомнил, из-за чего произошла ссора с детьми, дороже которых у него не было никого в обоих Мирах.
1. Облава
Треск рации, лай собак, далёкий стрёкот автоматов. Виктор, возбуждённый, стоял на валуне, внимательно вслушиваясь в звуки, раздававшиеся из «зелёнки». Александр удовлетворённо за ним наблюдал.
Да, его сын взбудоражен, ему хочется туда, в гущу охоты, но он держит под контролем свои чувства.
Александра
– Они пойдут вот сюда, – уверенно сказал он, – не в болота, а на северо-запад. Надо обработать из миномётов квадрат восемь и отпугнуть их в этот удобный распадок. Зажать там – и дело с концом.
– А если не испугаются? – спросил Илья Говоров, руководитель облавы, для которого это была вторая серьёзная операция.
– Можно БТР туда пустить. Пусть постреляет из КПТВ.
– А он проедет?
– Проедет, у Азарова спроси.
– Ясно. Так и сделаем.
И ушёл отдавать приказы. Через полчаса тот же Говоров распорядился:
– Грузим рации в машину и собираемся. Облава за горизонт связи уходит.
Хром усмехнулся: вовремя начштаба отдал приказ. Связь в Мире работала всё ещё очень плохо. Небольшие портативные рации доставали не дальше полукилометра. Более мощные, которые можно перевозить на транспорте, – не дальше пятнадцати километров. Была и другая, особая, система связи, но ею могли пользоваться только маги, а их в каждое отделение не поставишь.
– Отец, можно я на вездеходе поеду? – с надеждой спросил Виктор.
Вездеходом был полугусеничный транспортёр на базе «Урала». В нём размещалась группа захвата, состоявшая из опытных разведчиков. Когда нелюдей зажмут, если они попытаются вырваться, или на случай ещё какой-нибудь непредвиденной ситуации, транспортёр должен доставить бойцов к указанной точке, чтобы там уже они вступили в бой. Фактически вопрос сына – просьба разрешить ему участвовать в этом бою.
– Да, иди.
Бойцы в кузове вездехода радостно встретили Виктора, вытянули руки, подтянули, даже не дали ему на подножку ступить.
– Александр Михайлович, едете? – спросил Говоров, придерживая дверцу «уазика».
Хром вздохнул и согласился. Так уж пошло, что он теперь в штабе сидит, а сын едет на схватку с нелюдью.
Позади на подводе отрывисто рявкал АГС. Серии взрывов слышались западнее, они отгоняли стадо снежных людей восточнее, к оврагам, где загодя расположились наёмники. Всё как при охоте на волков, только вместо серых разбойников дичью для колонистов были нелюди. Дичью, способной дать сдачи.
Виктор вспотевшей рукой сжимал цевьё автомата. Это была его первая охота на нелюдей. Он не посрамит отца, докажет, что ничуть не хуже, а даже лучше других. Снежники, почти такие же разумные, как и люди, невероятно сильные, способные на ментальный удар, были опасны даже для обученного отряда колонистов с огнестрелом. И тем ценнее победа над ними. Так учил Виктора отец: чем опаснее враг, тем большего достигнет воин, победив его. Без крупного риска не будет серьёзной победы. Это уже сказал какой-то военный философ, но Витя не помнил точно кто. Главное: впереди ждёт испытание, которое поможет стать лучше, преодолеть себя и подняться на следующую ступеньку лестницы мастерства, которая ведёт… Витя не знал, куда она ведёт, но был счастлив по ней идти.