Командировка в ад
Шрифт:
Мынаходились в караулке вдвоем, конвойные и охрана оставались за дверями, из оружия у него при себе был только нож, и я вполне мог напасть, но понимал, что передо мной опытный воин, что он сыт и настороже, а я последние дни толком не ел, на работах устал как собака, а голова до сих пор гудит от пропаганды бриан.
Нет, без шансов.
— Поэтому я предлагаю тебе, разумный, перейти на нашу сторону, — сказал Две Звезды, и тут челюсть моя буквально отвисла. — Чего могут они дать такого, чего не можем дать мы?
Да, Гегемония
— Э, спасибо… я польщен, но нет… — выдавил я. — Там мои друзья, соратники… Понимаете, дело такое…
Правители очень не любят, когда им отказывают, и я ожидал вспышки гнева, за которой неизбежно последует наказание.
— Понимаю, — Две Звезды потер шрам на лбу. — Просто я хотел сократить твой путь. Пойми, это неизбежно, ты придешь к нам… Я видел это в усыпанных звездами сновидениях. Но сейчас — как пожелаешь. Наслаждайся иллюзией свободы выбора, разумный.
Он развернулся и вышел из караулки, оставив меня в состоянии полного обалдения.
Но не расстреляли, палкой не избили,уже хорошо.
Два дня я ходил в город и работал там в одиночку, чистил фильтры, но на третий лафа кончилась.
После завтрака нас построили в колонну и погнали по туннелям, ничего не объясняя. Вскоре мы очутились в тупике, где были неаккуратно свалены лопаты и ломы, в ряд стояли несколько тачек на колесах.
— За дело, — велел узкоглазый конвоир. — Этот проход нужно расширить и продолжить. Кто будет лениться… — и он многозначительно помахал палкой.
Мне досталась лопата, старая, с разболтанным черенком и тупым, погнутым лезвием. Вонзив ее в твердую землю, я понял, что оставлю в этом душном, темном тоннеле все силы, что еще сохранились в теле.
На одной питательной слизи долго не протянешь.
Мозоли я заработал примерно через полчаса, и одну из них почти тут же сорвал. Попыткаразглядеть пораненную ладонь закончилась тем, что мне на плечо обрушилась палка, рука повисла точно плеть.
— Работай! — рявкнул на меня бриан.
Я злобно глянул на него, и снова взялся за лопату, черенок которой быстро окрасился кровью.
Я пыхтел и хрипел, хватая воздух ртом, выгребал землю и отбрасывал назад, где ее грузили в тачки и увозили. Неподалеку Дю-Жхе орудовал ломом, лицо его блестело от пота, я слышал с разных сторон поскуливания и стоны, и понимал, что остальным пришлось в предыдущие дни хуже, чем мне.
Они занимались чем-то подобным, а я гаечки крутил.
Мы двигались с черепашьей скоростью, туннель удлинялся не по метрам даже, а по сантиметрам. Но конвоиров это не особенно волновало, они не хотели, чтобы мы что-то сделали, они хотели, чтобы мы смертельно задолбались.
В какой-то момент я словно отключился, отступила дергающая боль в изуродованных ладонях, перестал тревожить запах множества немытых тел, жалобы измученных мышц прекратили звучать так громко… И в этот момент я решил,
До этого момента я не хотел звонить Юле, находясь в плену, но тут решил, что терять мне все равно нечего.
— Привет, Егор, — сказала она, и голос ее прозвучал светло и радостно, я ощутил, что на меня повеяло свежестью.
— При-вет, — отозвался как. — Как ты? Как наш ангел? Как мама?
У дочери все оказалось в порядке — насколько у нее все вообще могло быть в порядке. Пришли очередные деньги от ООО «Гегемония», они внесли задаток за операцию и начали к ней готовиться, и врачи говорят, что все должно пройти нормально, что есть шанс на полное излечение.
— Опять? — спросил я, выковыривая из стены особенно неподатливый кусок земли.
Меня, когда я разговариваю, никто не слышит, так что могу хоть орать, для всех вокруг я буду лишь беззвучно открывать рот.
— Ну да, — судя по голосу, Юля улыбнулась. — Но что еще они могут сказать? Эх, ты…
Она врач, она понимает, о чем говорит.
— А давай устроим секс по телефону, — предложил я. — Дело такое, соскучился я. Ужасно.
— Ты что, Егор! Нельзя же так!
— Можно, — я не мог ей сказать, что обычного секса нам с ней не светит, что я скорее всего, отдам концы в подземном городе на чужой планете, сдохну от усталости и недоедания. — Нам все можно… Где это будет? В нашей спальне?
— Нет… — она помолчала и вдруг хихикнула, точно маленькая девочка. — В фонтане. Площадь Ленина.
Ого, вот это фантазии у моей жены! Фонтан в центре города!
— Хорошо… — я дернулся, поскольку мне врезали палкой по спине, и даже вроде задвигался быстрее, но на самом деле не обратил на удар внимания. — Ты стоишь в фонтане в мокрой майке и шортиках… тех, красных… майка облепила твою грудь, я вижу твои соски…
— А ты идешь по воде, совсем голый, улыбаешься мне и смотришь только на меня…
Интересно, если тиззгха слушают сейчас наш разговор и понимают, что они думают? Наверняка, что мы оба безумны! Пересказывать друг другу сценарий публичного совокупления… интересно, у других рас встречается такое извращение или мы, люди, тут отличились?
— Я обнимаю тебя и сжимаю твою попу… — продолжил я, — крепко сжимаю…
— А я целую тебя и трусь об тебя всем телом, — не отстала от меня Юля.
У меня в голове что-то щелкнуло, и я словно на самом деле перенесся в фонтан на площади Ленина. Увидел тополя сквера, крышу драмтеатра за ними, ощутил, как волосы Юли щекочут мне ухо, вкус ее губ, сладких-сладких, как лесная малина, напрягшиеся ягодицы под ладонями.
Наверняка у меня вновь заглючил переводчик, но меня не волновало даже то, что если так, то в следующий момент моя голова может лопнуть. Все было совсем не так, как в той галлюцинации с Сашей Грей, там царил болезненный, яростный экстаз, тут же — интимная нежность.