Командировка в Копенгаген

Стил Джессика

Эдни почувствовала, как учащенно забилось ее сердце от мысли о постоянной работе в кабинете, смежном с кабинетом Сэвилла. Может быть, он и властный, и заносчивый, но работа на него и вместе с ним вдохновляла, волновала, несмотря на колоссальную нагрузку.

Придя к весьма обнадеживающему заключению, что Сэвилл все же не увольняет ее, несмотря на холодное прощание в субботу, Эдни бодро вошла в свой кабинет. Аннетт и Сэвилл уже были на месте, и приветливое «Доброе утро!» слетело с ее губ.

Сэвилл хмуро смерил Эдни взглядом,

суровое выражение его лица говорило о том, что на него не произвели никакого впечатления ее стильная юбка, жакет и общий безукоризненный вид.

— Закройте дверь, когда будете выходить, — попросил он Аннетт, продолжая смотреть на Эдни.

Эдни отвела взгляд. Все ясно. «Закройте дверь» означало, что он больше не хотел видеть ее. Дверь закрылась. Эдни взглянула на Аннетт, которая улыбнулась ей и поздоровалась:

— Доброе утро, Эдни. Хорошо провели выходные?

— Замечательно. А вы?

Они немного порассуждали о радостях садоводства, а потом Аннетт сказала:

— Боюсь, нам предстоит трудная неделя. В нашем датском филиале возникли проблемы, и, если не удастся справиться с ними до пятницы, Сэвиллу придется лететь туда.

— Неужели дела обстоят настолько плохо? — спросила Эдни, зная, что у Сэвилла и так буквально по минутам расписана вся неделя.

— Боюсь, что да, хотя нет ничего такого, с чем он не мог бы справиться. Я готова к тому, что мне придется лететь с ним, — добавила она. По обрывкам разговоров. Эдни уже поняла, что Аннетт время от времени сопровождала Сэвилла в деловых поездках, когда ему требовалась помощь. Судя по всему и несмотря на его «пока», Эдни доверяли настолько, чтобы оставить офис на ее попечение, если Аннетт придется улететь в пятницу.

Понимая, что это как раз совпадает по времени с окончанием ее трехмесячного испытательного срока, Эдни с энтузиазмом занялась работой. Она взглянула на часы. Было уже половина двенадцатого. Сэвилл ждал бумаги, работу над которыми она заканчивала. Эдни встала из-за стола и обнаружила, что, как это ни нелепо, у нее все дрожит внутри при мысли о том, что она сейчас войдет и увидит его.

Он не удостоил ее даже взглядом, когда она вошла. Эдни положила бумаги ему на стол. Тут он все-таки поднял на нее глаза.

Сэвилл показался ей усталым, и теплое чувство сострадания охватило ее.

— Не хотите кофе? — ласково спросила она, увидела, как он перевел взгляд с ее глаз на уголки рта и снова на глаза… и тут же пожалела о своем участии.

Потому что он резко выпалил:

— Я сам себе налью!

Презренная подхалимка! Он вернулся на ту субботнюю вечеринку за блондинкой — немудрено, что он выглядел усталым! Эдни видела, как Сэвилл вяло перекладывал бумаги, которых была целая гора. Однако сомнительно, что это дела так его утомили! Кофе ему налить! Черта с два! Пусть раскалится, как Сахара, прежде чем она еще раз предложит ему чашку кофе!

К следующему утру ярость

Эдни немного улеглась, а к среде она уже вполне была способна держать себя в руках. Эдни перестала спрашивать себя о том, что с ней происходит, когда, войдя к Сэвиллу, почувствовала внутреннюю дрожь. Просто она волнуется, возьмут ее в штат или нет. Вот и все. Дрожь? Какая чушь!

Чушь это или нет, но Эдни была уверена, что, какова бы ни была причина, само пребывание в одной комнате с Сэвиллом Крейторном вызывает у нее нервозность. Потому что, когда в четверг утром Сэвилл распахнул дверь своего кабинета, Эдни, закрывая ящик стола, умудрилась больно прищемить палец руки.

Она могла поклясться, что даже не вскрикнула, а только инстинктивно отдернула руку и продолжала работать как ни в чем не бывало.

Но оказалось, что Сэвилл все замечает. Эдни смогла убедиться в этом позже, когда вошла в его кабинет за нужными документами.

Сэвилл, не поднимая глаз, продолжал сосредоточенно заниматься своим делом. Эдни увидела бумаги, за которыми пришла, и наклонилась, чтобы взять их. Хотя внимание Сэвилла было приковано к работе, он спросил:

— Как ваш палец?

Она изумленно взглянула на него. Потом подавила глупое желание радостно улыбнуться и поспешно вышла.

Пятница предстояла напряженная. Проблемы в Копенгагене решить не удалось, и Сэвилл, сразу после того, как закончится намеченное на десять утра совещание, должен был отправиться в аэропорт. Аннетт, которой предстояло лететь в командировку вместе с Сэвиллом, собиралась добраться до аэропорта самостоятельно.

Эдни, придя на работу, заметила, что дверь в кабинет Сэвилла закрыта. И вдруг с грустью подумала: если он не захочет ничего обсудить с Аннетт перед отъездом, она увидит его только в понедельник, через три дня.

Эдни тут же обругала себя за такую мысль. Господи, ну с чего ей расстраиваться? Он же был груб с ней! И пусть вчера он чуть не заставил ее улыбнуться, остальное время он вел себя как разъяренный медведь.

Без пяти десять дверь в кабинет Сэвилла открылась, и, держа в руке портфель, он прошел через их комнату. Глупо, но сердце Эдни заколотилось. Абсурд, решила она. Сэвилл — высокий, красивый и совершенно неотразимый в своем безукоризненно сшитом костюме — даже не взглянул на нее, а обратился с несколькими вопросами к Аннетт.

Но все-таки позднее и ей досталась частица его внимания.

— Будете так загружены, что на проказы времени не останется?

Это что, шутка? Эдни недоуменно уставилась на него. Судя по выражению лица, он не шутил. Она едва удержалась от реплики, что собиралась покачаться на люстре в свободное время, и умудрилась спокойно ответить:

— Берегу проказы до выходных дней.

— Я заметил! — проскрипел он, и она снова почувствовала грусть оттого, что не увидит его. Наверное, у нее что-то не в порядке с головой!