Командировка
Шрифт:
Не отрывая взгляда от убийственной дороги, Славко Тарасович расспрашивал подругу, как она себя чувствует на конторском поприще.
– Люди ко всему привыкают, – с грустью в голосе отвечала Анастасия Карповна. – Ко всему. Только не к трагедии.
– ЗАГС, милая, это еще не трагедия, – успокоительно заверял мэр. – Работа тихая, спокойная.
– Посидел бы ты, Славко, на моем месте. На восемь смертей регистрирую одно рождение. Пять разводов на одну женитьбу. Так что по чьей-то злой воле мы всем скопом вымираем.
– При чем
– И это говорит мэр! – не умолчала Анастасия Карповна. – Я удивляюсь, Славко, как тебя еще не убили?
Славко Тарасович весело хохотнул:
– Меня, Настенька, убивать нельзя. Я всем нужен. И тебе вот пригодился.
– Ване, – уточнила она. – У кого же цыганить лекарство, как не у мэра?
– Ага! – выдохнул Славко Тарасович. – С поганой овцы хоть шерсти клок. Верно?
– Нет, Славко, не верно. В тебе еще что-то осталось от нашей молодости.
По смуглому лицу школьной подруги словно скользнул солнечный зайчик.
– А ты знаешь, Славко, за тебя я было чуть не вышла замуж. Ну, когда ты мне предложил. Да что-то удержало.
– А жаль, – сказал Славко Тарасович. – Теперь я не ездил бы по психушкам.
– Не сам ли виноват, что твоя жена туда попала?
– Не сам. Если бы моя старшая дочка, Христя, не выскочила за негра. Вот супруженция на черных и помешалась. Она, как ты знаешь, патриотка, казачка. Всюду ей мерещатся чернокожие хлопци. А тут еще новая песня, как из Африки до бабуси приехали внуки, дети сыночка, женатого на негритоске. И теперь «бигають по хати чорни те губати». И меня при каждом моем посещении спрашивает, почему я до сих пор не черный.
– И как ты ей отвечаешь?
– Успокаиваю. Говорю: будет на это указ президента, поменяю кожу.
Славко Тарасович опять хохотнул. Всякий раз, когда он хохмит, он похохатывает.
– Славко, а не поменять ли тебе сердце?
Вопрос Анастасии Карповны был неожиданный. Мэр насупился.
– Ты мое сердце не пинай. Когда-то оно принадлежало тебе. Да Иван Коваль встал мне поперек дороги. Кстати, откуда он взялся?
– Ты сам его спроси.
– Спрашивал. Вешал мне на уши какую-то лапшу… Но все-таки откуда он?
Анастасия Карповна наклонилась вперед, пытаясь заглянуть в заплывшие жиром глаза своего тучного школьного товарища.
– А что ваша служба? Какие у нее соображения?
– Наша служба в великом сомнении.
– Он врач, насколько я понижаю. Плавал по морям-океанам.
– Врач-то он врач. Да где плавал? Помимо нас контрразведкой занимаются инофирмы. Принимаемых к себе аборигенов просеивают через свое сито.
– И что – просеяли?
– Что… У них подозрение, что этот врач из московской Федеральной службы.
– Ты это мне зачем?
– Затем, Настенька… Они могут ему
Анастасия Карповна насторожилась:
– Ну-ну, досказывай.
Славко Тарасович с брезгливой гримасой пожевал губами, точно ему подсовывали пакость, сплюнул.
– Все у них, милая, просто, – говорил он, как о чем-то будничном, не представляющем интереса. – Таблетки подают с лекарством, а лекарства пакуют за бугром.
– И что ты предлагаешь?
– Что… Если у тебя с Ваней отношения по-прежнему сердечные, скажи ему, так, мол, и так… Если он действительно из московской Федеральной, лучше будет, если он исчезнет.
– Что ты мне все «если» да «если»? Куда ему исчезать? Он домой вернулся. На свою родину.
Славко Тарасович взмолился:
– Настенька! Бросай пропагандистские замашки. Я бы мог смолчать. Но не хочу брать грех на душу. Мне Иван не враг. Мне он пакостей не делал… Ну, так как?
– Поговорю.
– Не опоздал.
– А как же квартира? Ты ему обещал через фирму…
– Обещал. Но сейчас ему нельзя одному. Его убьют.
– Тогда зачем вы, городская власть?
– «Мы…» Инофирмы убирают людей по своему усмотрению. Нас не спрашивают. А он, понимаешь, загадочный. Для всех. Это заметил даже его шеф некто Джери. Ты его видела. На «джипе» мотается. Числится сотрудником «Экотерры». Между прочим, у нас этих сотрудников как собак нерезаных. И все подгоняют нас с конверсией.
Анастасия Карповна слушала, затаив дыхание. Белый пуховый платок съехал ей на плечи. Она разволновалась: в серьезных делах Славко не трепался. Не заметила, как БМВ подрулил к ЗАГСу.
– Настенька, – Славко Тарасович нежно положил свою пухлую пятерню на ее тонкие пальцы, – я тебе ничего не говорил, а ты ничего от меня не слышала.
– Конечно, ты не говорил, а я не слышала. – Она улыбчиво кивнула, покидая машину.
Сзади притормозила точно такая же голубого цвета БМВ. Догадаться было нетрудно: охрана. От услышанного Анастасию Карповну била дрожь.
Глава 17
Весь день сияло солнце. И в палате, благо окна выходили на юг, стало немного теплее. А за окнами свистел северный ветер, сухой и жгучий, навевал уныние.
Больные, заходившие из других палат погреться, а заодно и посмотреть телевизор, говорили, что раньше было проще судить о погоде, передадут, что в Москве похолодало – сутки спустя похолодает в Приднепровье.
– Это было раньше, – уточняли знающие. – Теперь все по-иному: в Москве уже вчера похолодало, а в Приднепровье похолодает лишь завтра.
– Климат меняется? – спрашивал Иван Григорьевич.
– Во даете! – хохотали знающие и сами отвечали: – Перед Харьковом таможню поставили.