Командоры полярных морей
Шрифт:
Мы встретились со старейшим капитаном дальнего плавания Львом Юлиевичем Бураком в ходовой рубке ледокола. Вот что он рассказал:
— У «Красина» всегда было немало врагов: это и арктические льды, и английские интервенты, которым удалось на несколько лет захватить наше судно, и фашистские бомбардировщики…
Но самыми опасными оказались наши отечественные металлосдатчики вкупе с чиновниками-мздоимцами. Не буду говорить, сколько трудов стоило отстоять ледокол от всех попыток отправить его на разделку. Скажу только, что, когда в Кронштадте он попал в лихие руки, нашему экипажу вместе с питерскими омоновцами пришлось в прямом смысле слова брать родной пароход на абордаж и уводить его в Питер. За это меня подкараулили в подъезде дома и попытались убить. История
Возникла новая опасность: одна из германских фирм предложила если не купить, то взять исторический ледокол в аренду, для того чтобы зарабатывать на уникальном судне туристские дивиденды. Речь шла о таких сроках, что можно было уже распрощаться с «Красиным» навсегда. Разумеется, кому-то из высокопоставленных городских чиновников, могущих решить эту проблему, был обещан немалый «гонорар». Вот за нас и взялись…
— Но у вас же статус памятника государственного значения! Вы же под охраной государства!
— Бог дал, Бог и взял… Обойти нашу «охранную грамоту» очень легко. Для этого надо собрать пакет документов, доказывающих, что старый ледокол обветшал настолько, что его опасно держать на плаву, содержать-де его весьма затратно для городской казны и поэтому лучше всего сдать в аренду богатым немцам, которые своими средствами решат все технические проблемы. Однако поступить именно так чиновникам мешают документы Морского регистра и Акт обследования ледокола «Красин» экспертами Бюро независимых сюрвейеров. Эти документы разрешают нам не только находиться на плаву, но и совершать дальние плавания в любом районе Мирового океана. Что нужно сделать, чтобы лишить нас такой возможности, чтобы привести пароход в глыбу обветшавшего металла? Правильно — лишить его экипажа, который пока что, несмотря на мизерную зарплату, содержит судно в полной технической исправности. Именно это и задумано под благовидным юридическим предлогом Нас передают Музею Арктики в качестве филиала. А для этого необходимо, чтобы мы расстались со своим статусом «государственное предприятие». Тогда по закону мы все — от капитана до трюмного машиниста — подлежим обязательному увольнению. Музей же набирает штат для своего филиала по своему усмотрению и по своим невеликим возможностям. Уйдут уникальные специалисты: паросиловики, электрики, трюмные… Группа же экскурсоводов и билетеров не сможет содержать на плаву огромное и сложное судно. Оно, конечно же, захиреет, и тогда через год-другой назначат техническое переосвидетельствование и составят тот самый акт, по которому «Красину» «дешевле» всего находиться в германском порту, а не в санкт-петербургской гавани. А этого никак нельзя допускать не только из патриотических чувств, но и из экономических соображений.
Вот перед вами выкладки, смотрите: денег нам на содержание ледокола не давали до 1994 года. Мы пережили безденежье. И сегодня годовые средства на поддержание «Красина» в исправном состоянии составляют всего лишь 0,004% от затратной части горбюджета. А ведь ушло более 10 миллионов рублей на последний ремонт ледокола, в результате чего «Красин» получил документы Морского регистра судоходства на право плавания. Зачем же выбрасывать эти миллионы на ветер, дарить их некой германской фирме, которая будет эксплуатировать корабль в своих интересах?
Ведь мы же сами можем зарабатывать немалые деньги в пользу того же городского бюджета, на балансе которого находимся.
— Каким образом? За счет экскурсантов?
— Не только, хотя на посещаемость нашего музея жаловаться не приходится. Ведь «Красин» — единственное сохранившееся действующее историческое судно в России.
— И «Аврора»…
— Но «Аврора» обезножена и насмерть прикована к стенке, она не может ходить в моря. А мы еще можем. И вот тут-то открываются немалые возможности не только для самофинансирования, но и для подпитки государственной казны. Он многое еще может, наш единственный в мире музей-ледокол. Может развести пары, сняться со швартовых и прийти в Стокгольм,
Наконец, на борту ледокола можно разместить экологическую лабораторию — места хватит — а с ее помощью вести мониторинг качества воды Балтийского и Северного морей. И это не досужий проект, а насущная необходимость, если вспомнить, сколько пароходов, груженных высокотоксичным химическим оружием, было затоплено после войны в водах Балтики. Экологическая информация, которую бы мы добывали, несомненно, была бы востребована правительствами всех прибалтийских стран.
Многое еще может старый ледокол, если отнестись к нему по-хозяйски. Мы не просим денег. Мы просим об одном — оставьте экипаж «Красина» на борту ледокола. Не списывайте на берег уникальных специалистов. Не мешайте нам работать. Не отдавайте нас в иноземную аренду. «Красин» еще послужит родному Санкт-Петербургу. Чиновники приходят и уходят, а исторические корабли должны оставаться на плаву. Как в той же Англии…
Старый капитан замолчал. А я вспомнил гавань Портсмута. Посреди густой рощи яхтенных мачт вздымались могучие стеньги флагманского корабля адмирала Нельсона «Виктори», а поодаль чернел клепаный железный корпус броненосного пароходофрегата «Вэриор». Еще дальше — подводная лодка «Элиано; в крытом доке стояли останки поднятого со дна морского старинного парусника «Мэри Роуз»…
Есть ли еще в мире подобная гавань исторических кораблей? Англичанам это надо — морская нация. А нам не надо? Россия — не морская нация?
А кому принадлежит честь величайших географических открытий двух последних веков — Антарктиды в XIX и Северной Земли в XX? Русским морякам Кто проложил и освоил великий морской путь из Атлантики на восток в самом непроходимом, Ледовитом, океане планеты? Опять же мы, россияне. В какой стране был создан самый могучий подводный флот в мире? В нашей. Кто освоил самые недоступные акватории гидрокосмоса — под ледяным панцирем Арктики? Мы… Так неужели мы не заслужили право иметь свои морские реликвии, неужели нам не для кого их хранить?
Народ желает моряками быть. И становится ими, несмотря на бедственное положение флота, как военного, так и торгового, промыслового, научного.
Назову только трех лично мне известных подвижников морского юношества — капитана 1-го ранга Евгения Введенского, директора Московского объединенного Морского корпуса имени героев Севастополя, попечителя Петербургского кадетского корпуса капитана дальнего плавания Александра Комшина, адмирала Анатолия Кузмина, наставника Московского клуба юных моряков. Надо видеть этих мальчишек и девчонок в выпрошенных у добрых дядей и подогнанных мамиными руками форменках. Надо видеть их седоглавых капитанов, которые из ничего создают пособия по морской практике.
Тут все зиждется на голом (в финансовом смысле) энтузиазме взрослых, на отчаянной детской вере в свои грядущие дальние походы, на общем порыве за грань морского окоема… А пока что по картинкам да плакатам изучают палубы, рубки, снасти… И вот им подарен настоящий — и какой! — корабль: ледокол «Красин», живой учебник истории, воплощенный в металле, в мачтах, якорях. Приходи, взбегай по трапам, трогай, верти, нажимай — постигай. Именно им, нынешним «безлошадным» юнгам, морякам России XXI века, и нужен этот ледокол в первый черед.